Хищники с Уолл-стрит

Оказавшись под открытым небом, пока выхлопы такси и волглость вымывали липкий клей из моих легких и мозгов, я пожалел о своей дурацкой реплике Кранчу. Настраивать источник против себя совершенно бессмысленно. Кранч поведал мне кое-что. Вот только мне невдомек, что именно.

Понимаешь, о чем я?

Глава 31

В четверг утром я первым делом позвонил Халеку. Поговорить с ним мы могли когда угодно, а мне его вклад требовался по нескольким фронтам.

– Не говори Сэм ни слова, – посоветовал он. – Теперь постельные предпочтения Чарли уже не скажутся ни на ком.

Гмм. Лайла велит говорить. Халек – молчать.

– Речь не о том, Клифф. Когда я спросил, не было ли у Чарли интрижки, Сэм отшутилась.

– Оставь ее в покое, – призвал он. – Она буквально на днях видела, как три акулы жрут ее мужа.

– Она лгала.

– Выбрось из головы. Есть только один способ помочь Сэм и твоей второй подруге. – Клифф имел в виду Бетти Мастерс. – Сверни «Келемен Груп».

Следующей в моей повестке дня была леди Золотая Рыбка. Когда я вкратце посвятил Халека в происки Пэтти, он взбудоражился.

– Ёкарная гарпия, – проворчал он.

Прекрасная метафора. В греческой мифологии гарпии – загробные твари, постоянно таскавшие еду с тарелки Финея. Вспомнив, как Пэтти впилась в моего клиента, я понял, что так раздосадовало старину.

– В самую точку.

– Я иду к Курцу, – вскинулся Клифф.

– На каком основании?

– Мы прогнали цифры и потратили сорок пять минут, обсуждая заем.

– И?..

– У меня есть дела поинтереснее, чем трепаться с какой-то балаболкой, лгущей о сделке.

– Она и твой завтрак съест.

– Что ты имеешь в виду?

– Сазерлинг у нее в загашнике, а премия двадцать миллионов долларов. Не стоит лезть в эту драку.

– Не играет роли. – Халек уже кипел. Гнев возобладал над характеризующей его невозмутимостью.

– ПМС и пальцем не шелохнет, – предупредил я. – Ни-ни.

– Ты прав. – Он помолчал, стравливая пар. – Она погорит, Гроув. Это лишь вопрос времени.

То же самое ты говоришь и о Романове.

– Я пытаюсь сообразить, как чиркнуть спичкой.

– Именно этим все консультанты и занимаются на твоем месте. – В его голосе снова зазвучала рассудительность, привычная для Клиффа – расчетливого генерала стратегии.

– Чем это?

– Организуют интервенцию.

– Что ты хочешь сказать?

– Привлеки клиента. Срабатывает каждый раз.

– С этим придется обождать до понедельника.

– Как тебе угодно. Но задай себе один вопрос.

– А именно?

– Как по-твоему, Пэтти станет ждать до понедельника?

* * *

Я уже настроился снова звонить в «Крейн и Крават», когда Энни доставила чашку свежего кофе. Хлоя одними губами произнесла: «Я угощаю». Она слушала кого-то по телефону.

Энни явно хотела посплетничать. Трепология – выхлоп Уолл-стрит, неизбежный чад культуры амбиций и относительной юности.

– Ты слыхал о Гибсоне? – Это один из старейших брокеров в конторе, лет пятидесяти с чем-то, живущий в Бронксвилле.

– Что случилось?

– Он вчера вечером выпивал в «Виски-баре».

Эта забегаловка – рассадник всякого рода фортелей. Она порождает бесчисленные офисные легенды, с годами обрастающие гиперболами по мере того, как мы при каждом пересказе прикрашиваем их, давая чуть иной поворот.

Я понял, куда это ведет.

– Из бара он вывалился около часу ночи, – продолжала она. – Пьяный в усмерть.

– Уже не в первый раз.

– Не настолько, – возразила Энни. – Его веселье сменилось остервенением ровно за пять секунд.

– Из-за чего?

– Не было такси.

– И что он сделал?

– Нанял один из этих конных экипажей для туристов, чтобы тот отвез его домой. До самого Бродвея.

– Это же пятнадцать миль, – заметил я, не веря собственным ушам.

– Поездка обошлась ему в восемьсот долларов, – подтвердила она. – Этот тип прям рок-звезда, как я погляжу.

И только-только жизнь начала налаживаться, просветлев от баек Энни, как все обернулось к худшему.

– «Нью-Йорк пост» у тебя на второй линии, – перебила Хлоя.

– Вам повезло, – провогласил голос Мэнди Марис в трубке.

– Вам тоже.

– А мне почему? – поинтересовалась она, пойманная моим ответом врасплох.

– Я не повешу трубку. Я не знал, что на меня вас вывела Сэм Келемен.

– Значит, вы дадите интервью?

– Пока не уверен. А почему повезло мне?

– Мы не даем статью о Чарли Келемене до середины следующей недели.

– А что ж тут хорошего? Тогда бы все, кроме гребаных гадюк, оставили его вдову в покое.

Не стоило этого говорить.

– Сдается мне, – ответила она, пропустив мой выпад мимо ушей и забрасывая наживку, – что я захотела бы обелить имя своего лучшего друга. Все уладить. Но это ж только я.

– Что вы хотите сказать, Мэнди?

– Его инвесторы начинают тревожиться о своих деньгах. Скамейки запасных у «Келемен Груп» нет.

– Вы свободны в начале следующей недели?

– Я свободна сейчас.

– Не выйдет, Мэнди. Мне нужно привлечь кого-нибудь из пиар-департамента, чтобы составил нам компанию.

Консультанты не разговаривают с прессой.

* * *

Кресло Пэтти в Эстрогеновом переулке пустовало. Слова Халека все еще терзали меня. «Думаешь, Пэтти станет ждать? Она знает, как делаются эти дела». Быть может, в это самое время она уже сидит в кабинете Джей-Джея.

Ни за что не стану звонить ему до понедельника.