Хлеб наш солдатский

Лосев тогда показал мне фотокарточку. Сделанная каким-то любителем, она вряд ли точно передавала черты лица женщины, к которой прильнули два наголо остриженных мальчугана. И все-таки лицо показалось мне обаятельным, лицо простой русской женщины, немало пережившей, но не потерявшей от этого красоты.

И вот она, эта женщина, стояла передо мной.

— Слышал о вас. И даже видел на фотографии, — сказал я, тихо пожав ее руку. — Какими судьбами к нам?

— Я просил приехать, — пояснил Лосев. — Мне о многом с ней поговорить надо. Пацаны растут, хлопот с ними прибавляется, а ей…

— Петя! — строго сказала женщина. — Как я понимаю, это твои начальники, но прежде всего гости!

— Прошу, прошу! — засуетился Лосев. — Чем богаты, тем и рады…

— Зовите меня просто Саша… — сказала землячка Лосева, предлагая мне стул. — Если хотите — Александра Федоровна.

— Как добирались к нам?

— И не говорите! — улыбнулась она. — Ни в сказке сказать, ни пером описать. Но теперь все позади… Правильно я сделала, что приехала? — вдруг спросила Саша, и радостная, счастливая улыбка слетела с ее лица. — Всякое ведь могут подумать…

— Думать каждый волен, что ему заблагорассудится, точнее, на что способен. А вас, думаю, не осудят — не беспокойтесь. Вас не осуждать — на руках носить надо… Вы Лосеву и его ребятишкам счастье возвращаете…

Сказал я это и подумал, что не те, наверное, слова нужны были, не те. Что-то нежное, ласковое, ободряющее, но разучились мы на фронте, к сожалению, говорить такие слова. Саша долго и внимательно смотрела на меня и потом прошептала:

— Спасибо.

Лосев подошел к нам, сел рядом.

— Поговорить бы нам надо, — сказал я ему. — Надеюсь, Александра Федоровна простит нас…

Мы вышли на крыльцо. Тихая звездная ночь обволокла дома, лес, высоко в небе изредка вспыхивало зарево. Слабый ветерок доносил запахи трав.

— Вы не осуждаете меня, Федор Семенович? — спросил Лосев, закуривая.

— Почему же? Она женщина, кажется, серьезная. И вы ей наверняка по душе.

— Я ей так обязан…

— У тебя какие намерения по отношению к ней?

— Самые серьезные.

— Ей-то говорил об этом?

— Еще нет. Неудобно как-то… Время такое… Напишу, пожалуй, ей потом…

— Глупости. Хотя, собственно, дело ваше. Только не обижай женщину. Золотой человек, мне кажется…

Потом мы начали разговор о делах.

Беседу прервал посыльный из штаба полка. Он передал мне приказание начальника тыла фронта немедленно прибыть к нему. Мы стали прощаться. Я зашел в дом, терзаемый догадками, зачем я снова так спешно понадобился генералу Д. И. Андрееву, шепнул полковнику Коркунову, что нам необходимо ехать. Капитан Лосев и Александра Федоровна вышли проводить нас.

…В штаб тыла мы возвратились, когда рассвет, спугнув темноту, быстро набирал силу и далеко за лесом заалел восток. В приемной генерала Д. И. Андреева было пусто и тихо. Дежурный по штабу не удивился моему появлению в такое раннее время и, зная, что я приехал с передовой, спросил:

— Как там?..

— Знаешь, тишина и спокойствие. Бойцы дышат лесным воздухом и наслаждаются весной. Курорт!

Офицер понял шутку и улыбнулся:

— Вчера Пятьдесят первая армия при освобождении города захватила огромные склады. Приказано выставить охрану. Но всякое может случиться. Группа работников вашего управления уже выехала туда. Дмитрий Иванович потому и приказал вас разыскать… Однако генерал будет не раньше чем часа через три…

Я пошел к себе, немного отдохнул, привел в порядок обмундирование. И снова вернулся в штаб тыла.

Генерал Д. И. Андреев был уже у себя. Дежурный был прав: начальник тыла фронта сразу же высказал тревогу, что большие продовольственные запасы могут быть использованы непродуманно, а частично и разбазарены. Он приказал мне вместе с интендантом армии выехать на место, взять на строгий учет все запасы продовольствия, чтобы затем использовать их для планового снабжения войск.

— Действуйте смело, решительно, — напутствовал меня генерал Д. И. Андреев. — Вы выполняете задачу огромной важности. Любые попытки, а они непременно будут со стороны некоторых несознательных элементов, воспользоваться добром пресекайте самым строгим образом.

В город мы въехали вместе с интендантом 51-й армии полковником Фомкиным.

Стоило нам проехать немного по городу, как настроение у обоих испортилось. Со всех сторон нас окружали развалины. Некогда чистый, опрятный зеленый город предстал перед нами в руинах. И даже яркое солнце не скрашивало эту горестную картину. Нам и раньше не раз приходилось видеть разоренные, сожженные города и села, но сердце все равно щемило болью. Человек, привыкший радоваться всему, что создано его руками, что приносит радость людям, никогда не сможет равнодушно смотреть на то, как варварски уничтожаются все плоды его труда.

Километрах в десяти от города мы увидели приземистые каменные здания, занявшие довольно большую площадь. Это и были склады.