Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

В данной связи факт обращения официальной Тираны к теме советско-китайских пограничных вооруженных инцидентов имел особое значение. Военный аспект проблемы, а именно так называемая интернационализация советско-китайского конфликта, рассматривались с точки зрения оборонной политики албанского коммунистического руководства достаточно серьезно и в контексте перспективы участия Варшавского блока в нём на стороне СССР. Как подтверждение подобного сценария развития ситуации оценивалось албанским руководством якобы сделанное министра иностранных дел Болгарии И. Башева заявление о возможности направления сил ОВД на Дальний Восток. Публикация 10 апреля 1969 г. этого материала в австрийской газете «Wiener Zeitung» вызвала жёсткую реакцию албанского руководства. В ней содержалась резкая критика позиции НРБ за её сервильность по отношению к СССР. После произошедшего София лишалась возможности хотя бы частично улучшить отношения с Тираной, что было важно для болгарского партийно-государственного руководства во главе с Т. Живковым, стремившемся усилить как политические, так и военно-стратегические позиции НРБ в Балканском регионе. Особую важность оценке албанских властей болгарской позиции придавал озвученный международной редакцией Радио Тирана тезис готовности режима Живкова направить болгарские войска в случае необходимости и по приказу Кремля в район Средиземноморья и, прежде всего, к побережью Эгейского моря. Последнее имело особое историческое значение и ставило под сомнение всю балканскую политику коммунистической Болгарии, так как именно эта часть была в период Второй Мировой войны оккупирована войсками царской Болгарии, стремившейся присоединить территорию Эгейской Македонии¹²

. Опровержение, сделанное болгарской стороной спустя два дня после появления в австрийской печати сообщения о высказывания Башева, не изменило позиции Тираны. Со своей стороны китайское партийно-государственное руководство поддерживало идею тесного военно-политического союза с Тираной, несмотря на явно преувеличенные возможности подобного рода альянса. По линии военного ведомства КНР и от имени маршала Лиин Бяо, направившего 9 июля 1969 г. в адрес министра обороны НРА генерал-полковника Б. Баллуку по случаю 26 годовщины создания АПТ приветствие, в котором заявлялось о том, что «зловещая антикоммунистическая, антинародная и контрреволюционная Московская встреча [имелось в виду международное совещание коммунистических и рабочих партий в июне 1969 г. –

Ар. У.]»

была направлена против Китая и Албании¹³.

В то же время, весной 1969 г. руководство НРА постаралось усилить собственные позиции на Балканах за счёт расширения отношений с занимавшей особую позицию в НАТО Турцией. Это нашло своё выражение в визите 5-12 мая в эту страну официальной албанской делегации высокого уровня, ранее демонстрировавшегося лишь в албано-советских, а затем в албано-китайских отношениях, что было отмечено и зарубежными аналитиками. В официальных сообщениях о визите заявлялось о стремлении усилить меры доверия в регионе, что имело прямое отношение к военно-стратегической ситуации на полуострове. Курс на укрепление балканской политики был продолжен и в отношениях с соседней Грецией, которая всё ещё не имела мирного договора с Албанией, когда в октябре 1969 г. представитель Афин в ООН обратился к своему албанскому коллеге X. Будо с предложением развивать торговый обмен между двумя государствами. Однако при этом Тирана настаивала на прекращение «состояния войны», которое продолжало сохраняться уже на протяжении четверти века. Заключение албано-греческого торгового соглашения в начале 1970 г. рассматривалось Тираной как первый шаг по нормализации взаимоотношений с южной соседкой Албании – членом НАТО¹⁴.