Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

После подписания в 1947 году мирного договора с Болгарией было устранено важнейшее международно-правовое и политическое препятствие, и идея федерации вновь стала актуальна. Димитров, выдавая желаемое за действительное, заявил, что «в отношениях между новой Болгарией и новой Югославией… устранено все, что так или иначе могло быть использовано врагами наших народов»³⁷.

Все это в конце концов привело к тому, что, когда отношения между Югославией и остальными странами «советского блока» стали ухудшаться, издававшаяся в Югославии газета «Нова Македония» напечатала в апреле 1948 года статью против «великоболгарского шовинизма». Посол Болгарии в Югославии П. Пеловски расценил ее появление как намерение югославской стороны «раздувать македонский вопрос, в то время как по существу решение македонского вопроса должно быть связано с разрешением общего вопроса о болгаро-югославской федерации»³⁸

.

В основе идеи Балканской федерации, как и идеи югославизма, лежала иллюзорная попытка разрешить этнотерриториальные противоречия, возникшие между двумя народами и государствами в процессе их национального самоопределения, путем создания одного государства на принципах как этнического родства, так и «пролетарского интернационализма». Невозможность подобного решения сразу же проявилась в спорах о характере планировавшейся федерации. Болгарская сторона видела ее федерацией двух государств, югославская – отводила Болгарии роль одной из семи федеральных единиц в общем государстве. Болгарская версия означала невольное признание этнического единства народов Югославии, а югославская – фактическое присоединение Болгарии к Югославии³⁹. Но в любом своем варианте эта федерация не стала бы демократическим государством. Для этого не было ни внутренних, ни внешних условий.

Нарастали и встречные претензии с советской стороны, носившие как концептуально-политический, так и конкретно-экономический характер. Москва вовсе не испытывала энтузиазма от объединительных усилий Тито и Димитрова.

Уже 27 марта 1948 года Жданов заявил, что «в Югославии распространяются неправильные концепции. Говорят, например, что Югославия является настоящей революционно-социалистической страной и что путь, по которому идут страны новой демократии, является более верным и более надежным, чем тот путь, по которому пошел Советский Союз»⁴⁰.

В справке для руководителя Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) М.А. Суслова «Об антимарксистских установках руководителей компартии Югославии в вопросах внешней и внутренней политики» от 18 марта 1948 года отмечалось, что еще в июне 1947 года Тито сказал болгарским журналистам, что «Балканы наряду с Советским Союзом должны быть маяком, указывающим путь правильного разрешения национального и социального вопроса»⁴¹

. Обосновывая подобный подход, а также хотя бы отчасти продолжая упомянутую выше линию Джиласа и Карделя, помощник министра иностранных дел Югославии Алеш Беблер на встрече с послом А.И. Лаврентьевым 21 апреля 1948 года говорил: «Югославия занимает особое географическое положение. Она поэтому имеет и свои особые задачи по внутриполитическому преобразованию и по вопросам внешней политики. Если бы Югославия была частью Советского Союза, то, несомненно, все эти особенности и специфические трудности, стоящие перед Югославией, отпали бы. Перед Югославией не стояла бы задача самостоятельно бороться с капитализмом»⁴². Российский исследователь Д.А. Волкогонов полагал, что «балканская федерация, которой поначалу бредил И.В. Сталин, должна была со временем слиться с СССР»⁴³

.

По мере нарастания советско-югославских противоречий именно претензии на региональное лидерство становились с советской стороны одним из главных обвинений. В сентябре 1947 года в Информационной записке «О современном экономическом и политическом положении Югославии», подготовленной в ЦК ВКП(б), говорилось: «Нельзя не отметить некоторых тенденций у руководителей компартии в переоценке своих достижений и стремления поставить югославскую компартию в положение своеобразной “руководящей” партии на Балканах. При решении вопросов, связанных с проведением внешней политики, некоторые деятели иногда проявляют национальную узость, не считаясь с интересами других стран и братских компартий»⁴⁴. В упомянутой справке Суслову говорилось о «претензии на руководящую роль [Югославии] на Балканах и в придунайских странах»⁴⁵.

В ряду внутрирегиональных противоречий после Второй Мировой войны свое место заняла и проблема включения Албании в союз Югославии и Болгарии. Более того, Тито в один из моментов согласился принять Албанию, но с Болгарией, полагал он, «ничего не выйдет». Однако Сталин сказал: «Это нужно сделать. На первых порах можно ограничиться пактом о дружбе и взаимной помощи, а по существу делать нужно больше»⁴⁶.