Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3

Еда подкрепила их, успокоила. Воды вволю, тень от куста стала длиннее, да и в воздухе стала ощущаться свежесть. Женщины расположились свободнее и удобнее.

Женщина – всегда женщина. В любой ситуации ей хочется кому-то нравиться или, по крайней мере, не казаться хуже той, какова она есть. Казалось, из небытия у большинства из них появились в руках зеркальца, губная помада, гребни. А подошедший к ним Иван вызвал бурную ответную реакцию: они стали прихорашиваться, поправлять волосы, одёргивать свои стандартные курточки и поправлять невидимые складки на таких же брюках.

– Я могу вам помочь, если у вас есть обожжённая кожа, ранки, царапины, – предложил им Иван.

Одна из женщин с живыми серыми глазами и с вздёрнутым слегка носом, что не портило её улыбчивого лица с ямочками, прыснула в смешке и тут же протянула Ивану руку с одёрнутым вверх рукавом. Багровый след протянулся от запястья почти до локтя, в некоторых местах борозды запеклась кровь.

– У меня… вот, – сказала она, – болит.

– Естественно, болит. Как тебя зовут?

Женщина опять хихикнула. Назвалась:

– Рада.

Иван смочил ватку и, прежде чем провести по ранкам, предупредил: – Не дёргайся, Рада… Терпи!

– Ой! – сдавлено вскрикнула Рада и хотела выдернуть руку, но Иван придержал её.

– Потерпи, сейчас пройдёт. У кого ещё? – он поднял глаза и наткнулся на взгляд синеглазки, что в упор смотрела на него.

– Я тебя знаю, – с упрёком бросила она Ивану в лицо. – Так что оставь свои идиотские шутки при себе! Видите ли, он помочь хочет!..

Её английский страдал плохим произношением.

– Ты… Вы меня знаете? – опешил Иван от её внезапного попрёка, и как оно было заявлено.

Он её видел впервые.

– Ах, ах! – зло проворчала она. На красивом её лице появилась хищная улыбка, от которой Ивану стало неуютно. – Не прикидывайся! И не изображай из себя удивлённого. Как будто не ты крутил мне мозги всего год тому назад. Или у тебя память отшибло?

– Я? – Иван беспомощно оглянулся на ходоков, они о чём-то говорили между собой и возникшей нелепой сценой узнавания Ивана незнакомкой не интересовались.

Зато женщины пришли в невероятное возбуждение. А Рада, только что смотревшая на Ивана с благодарностью, отвела взгляд и потупилась.

– Так это тот самый красавчик, о котором ты нам, Хелена, рассказывала? – спросила Катрин. – Да, жаль, что он тебя бросил, – продолжила она, хотя жалости, как это прозвучало, не было ни на гран. – Но красив! Ты права.

Иван живо поднялся с корточек, завинтил крышку флакончика, помял в пальцах ватку, отбросил её в сторону – всё это резкими, рваными движениями. Он никак не мог найти слов для достойного ответа синеглазой Хилене, обвинившей его в неверности. А что-то сказать надо было, иначе его молчание будет воспринято превратно.

– Я Вас вижу впервые, – нажимая на каждом слове, проговорил он. – Если Вам не повезло, то не надо каждого подозревать, что именно это он Вас обманул.

Обладательница синих глаз скривила губки. Всё-таки она была красивой и знала об этом. Сейчас, рассматривая Ивана, она, по-видимому, стала сомневаться в своих предположениях. Но отступать, по всему, не собиралась. Её холодный взгляд говорил об одном: кто попал в его поле видимости, тот просто так не отделается.

– Ваня, перестань смущать девушек, – по-русски пробасил подошедший дон Севильяк. – Вон как у них глазки на тебя разгорелись.

– Это они кого хочешь смутят, – буркнул недовольно Иван.

– О! – воскликнула Рада. – Вы русские? Как я давно не говорила на родном языке. Говорите ещё! Говорите!

– Ты его тоже узнала? – подозрительно оглядывая возможную соперницу, спросила Хелена на своём испорченном английском.

– Да что ты! Они русские. А я из Смоленска. Тоже русская.

– Русские? – с сомнением переспросила Хелена и опять осмотрела Ивана с ног до головы.

– О чём это они? – дон Севильяк уловил негодование Хелены, но не понял её волнения.

– Да вот эта красотка считает, что я как будто её бросил год назад. Поматросил, как говорят, а потом бросил.

– Ну, Ваня, ты, оказывается, везде успел! – восхитился дон Севильяк.

– И ты туда же… Я знать её не знаю! Хотел им помочь. А у них своё на уме… Вы что-то решили?

– Мы? Решили? – от удивления у дона Севильяка округлились глаза. – У нас решаешь ты, а мы…

– Ну, да, – обиделся Иван и отвернулся от женщин. – Вы все бессловесные овечки, а я у вас, значить, пастырь?

Дон Севильяк не ответил, потянулся сильным телом, всласть зевнул.

– Надо, Ваня, отоспаться, а уж потом что-нибудь решать. Это ты у нас такой… из железа. А посмотри на Джордана, он же спит на ходу. Шилема тоже. Да и всем нам нужен сон.

Дон Севильяк был недалёк от истины. Ивану казалось, что его товарищи обсуждают, как им поступить в дальнейшем, а они, оказывается, откровенно дрыхнут.

После еды его команда расслабилась, разомлела. Жулдас и Иката, припав головами, не шевелились, сидели с закрытыми глазами. Джордан уткнулся носом в тощие колени, рядом с ним в такой же позе находилась в полузабытьи Шилема. Только Хиркус и Арно о чём-то тихо переговаривались, но и они выглядели вялыми, полусонными, и, естественно, никаких особых решений не принимали.