Холли

— Не было. Помню, как она говорила, что у нее есть водительские права штата Джорджия, но они были просрочены, а это был чертовски верный способ нарваться на неприятности, если тебя остановят. Водить, будучи черным. Как Малик Даттон. Она хотела получить их здесь, но всё время откладывала. Потому что в ДТС[76] всегда было полно народу, говорила она. Она ездила на автобусе на работу и обратно. Это помогло?

— Возможно, — говорит Холли. — Спасибо. Не буду мешать наблюдать за полотенцами...

— А, еще что-то, — говорит Кейша.

— Что?

— Иногда, когда погода была хорошей, она пропускала автобус и шла к Норбанку, который находится недалеко от ее дома.

Холли нахмуривается.

— Я не...

— Там можно арендовать велосипеды, — говорит Кейша. — Перед входом стоит их ряд. Вы просто выбираете нужный и платите кредитной картой.

6

Холли заканчивает молитву, но теперь чисто механически. Ее мысли заняты делом. Если что-то не даст ей уснуть этой ночью, то это будет именно это, а не мысли о миллионах Шарлотты. В ее голове возникает Дирфилд-парк, с одной стороны которого находится Ридж-роуд, а с другой — Ред-Бэнк-авеню. Она думает о "Колокольне", заброшенной ремонтной автомастерской и "Дэри Уип". Она думает: местоположение, местоположение, местоположение. И ей приходит в голову, что ни у кого из них не было автомобиля.

Ну, у Бонни был, но она не использовала его для поездок на работу и обратно. Она ездила на велосипеде. И Эллен тоже ездила на велосипеде, когда не ездила на автобусе. А у Пита Стайнмана был скейтборд.

Лежа в темноте и сложив руки на животе, Холли задает себе вопрос, который вызывают эти два сходства. Он и раньше приходил ей в голову, но только как гипотетическое предположение. Теперь он начинает казаться более практичным. Бонни, Пит, Эллен — это лишь те, о которых она знает, или есть еще?

12 февраля 2021 года

1

Барбара стоит у дома на Ридж-роуд, 70, одного из небольших викторианских домов на плавно спускающейся улице. Температура упала на тридцать градусов с того дня, как она увидела профессора Харриса, моющего то, что он (весьма высокопарно) называл своей колесницей, и сегодня её красная зимняя экипировка — пальто, шарф, шапка — является необходимостью, а не криком моды. Она вновь держит в руках папку со стихами и до смерти боится.

Женщина в том доме — её кумир, по мнению Барбары, величайший американский поэт последних шестидесяти лет. Она даже была знакома с Т.С. Элиотом[77]. Переписывалась с Эзрой Паундом[78]

, когда тот находился в больнице Святой Елизаветы для душевнобольных преступников. Барбара Робинсон — просто ребёнок, который ничего не опубликовал, кроме нескольких скучных (и, без сомнения, банальных) редакционных статей в школьной газете.

Что она здесь делает? Как она посмела?

По словам Эмили Харрис, стихотворение Барбары, которое она прочла, было очень сильным: мощная смесь страха и ненависти в девятнадцати строках. Она даже предложила пару правок, которые показались удачными, но Эмили Харрис не написала "Встык" или "Сердечную улицу". Эмили Харрис написала две книги литературной критики, опубликованные в университетской прессе. Барбара проверила в Интернете.

Сегодня утром, когда она уже потеряла надежду, что получит ответ, ей пришло электронное письмо от Оливии Кингсбери.

"Я прочитала ваше стихотворение. Если ваш график позволяет, пожалуйста, зайдите ко мне в гости сегодня в 14:00. Если ваш график не позволяет, пожалуйста, ответьте на мой электронный адрес. Прошу прощения за столь короткое уведомление".

Письмо было подписано Оливией.

Барбара напоминает себе, что её пригласили, и это что-то значит, но вдруг она выставит себя на посмешище? Вдруг она не сможет даже рта раскрыть, а будет только таращиться, как полная тупица? Слава Богу, она не сказала ни родителям, ни Джерому, куда идет сегодня днем. Слава Богу, она не сказала нико...

Дверь дома на Ридж-роуд, 70, открывается, и из него выходит невероятно старая женщина, закутанная в меховую шубу до щиколоток и опирающаяся на две трости.

— Девушка, вы так и будете там стоять? Проходите, проходите. Я не переношу холода.

Не чувствуя своего тела и словно наблюдая за собой со стороны, Барбара подходит к крыльцу и поднимается по ступенькам. Оливия Кингсбери протягивает хрупкую руку.

— Осторожнее, девушка, осторожнее. Не сжимайте.

Барбара едва касается пальцев старой поэтессы, думая одновременно о чем-то абсурдно грандиозном и очень простом: «Я прикасаюсь к величию».

Они заходят в дом и идут по короткому, отделанному деревом коридору. По пути Оливия поглаживает свою огромную меховую шубу.

— Фейк, фейк.

— Фейк? — говорит Барбара, чувствуя себя глупо.

— Искусственный мех, — говорит Оливия. — Подарок от моего внука. Поможете мне снять ее?