Холли

Барбара снимает шубу с плеч старой поэтессы и перекидывает ее через руку. Она крепко держит ее, не желая, чтобы она соскользнула и упала на пол.

Гостиная небольшая, обставлена стульями с прямыми спинками и диваном, стоящим перед телевизором с самым большим экраном, который Барбара когда-либо видела в жизни. Она как-то не ожидала увидеть телевизор в доме поэтессы.

— Положите ее на стул, пожалуйста, — говорит Оливия. — Ваши вещи тоже. Мари их уберет. Она — моя девочка Пятница[79]. Что вполне уместно, ведь сегодня пятница. Садитесь на диван, пожалуйста. Со стульев мне легче вставать. Вы — Барбара. Та, о которой мне написала Эмили. Рада познакомиться с вами. Вы привиты?

— Эм, да. Джонсон и Джонсон.

— Хорошо. У меня — Модерна. Садитесь, садитесь.

Всё еще не чувствуя своего тела, Барбара снимает верхнюю одежду и кладет её на стул, который уже почти весь поглощен невероятной шубой. Ей трудно поверить, как такая миниатюрная женщина может носить ее, не сломившись под ее весом.

— Большое спасибо за то, что уделили мне свое время, миссис Кингсбери. Я обожаю ваше творчество, оно...

Оливия поднимает одну из своих рук.

— Не надо восторженных реплик, Барбара. В этой комнате мы равны.

«Ага, можно подумать», — думает Барбара и улыбается абсурдности этой идеи.

— Да, — говорит Оливия. — Да. В этой комнате мы можем вести плодотворные дискуссии, а можем и не вести, но если мы их ведем, то только как равные. Ты будешь называть меня Оливией. Возможно, поначалу тебе будет трудно, но ты привыкнешь. И можешь снять маску. Если я подхвачу эту ужасную болезнь, несмотря на все прививки, и умру, я доживу до глубокой старости.

Барбара поступает так, как ей сказали. На столике рядом со стулом Оливии находится кнопка. Она нажимает её, и в глубине дома раздается звуковой сигнал.

— Мы выпьем чая и познакомимся поближе.

При мысли о том, что придется пить чай, сердце Барбары замирает.

Входит молодая подтянутая женщина в бежевых брюках и простой белой блузке. В руках у нее серебряный поднос с чайным сервизом и тарелкой с печеньем "Орео".

— Мари Дюшан, это Барбара Робинсон.

— Очень приятно познакомиться, Барбара, — говорит Мари. Затем, обращаясь к старой поэтессе, — У вас девяносто минут, Ливви. Потом время для сна.

Оливия высовывает язык. Мари отвечает ей тем же. Барбара хохочет, и когда обе женщины смеются вместе с ней, у Барбары пропадает чувство, что она чужая в этом доме. Она думает, что всё будет хорошо. Она даже попьет чай. На счастье, чашки маленькие, не то, что бездонная кружка, которую ей предложили в доме Харрисов.

Когда Мари уходит, Оливия говорит:

— Она — мой начальник, но хороший начальник. Без неё я была бы в доме престарелых. У меня больше никого нет.

Барбара знает об этом из своих онлайн-исследований. У Оливии Кингсбери было двое детей от двух разных любовников, внук от одного из этих детей, и она пережила их всех. Внук, подаривший ей огромную меховую шубу, умер два года назад. Если Оливия доживет до следующего лета, ей исполнится сто лет.

— Чай с мятой, — говорит Оливия. — Утром мне можно кофеин, а в остальное время нельзя. Иногда бывает аритмия. Налей, пожалуйста, Барбара. Чуть-чуть сливок — настоящих, а не этой жуткой химии — и щепотку сахара.

— Чтобы лекарство легче проглатывалось, — рискует сказать Барбара.

— Да, и самым приятным образом.

Барбара наливает им обеим и по настоянию Оливии берет пару печенюшек. Чай вкусный. В нем нет того крепкого, мутного вкуса, заставившего её вылить большую часть заварки профессора Харрис в раковину. Он действительно бодрит.

Они пьют чай и едят печенье. Оливия жует, рассыпая крошки на свое платье, на что не обращает внимания. Она расспрашивает Барбару о её семье, школе, видах спорта, которыми она занималась (Барбара бегает и играет в теннис), есть ли у неё парень (в настоящее время нет). О писательстве она вообще не говорит, и Барбара начинает думать, что и не будет, что её пригласили сегодня сюда только для того, чтобы нарушить монотонность очередного дня, когда ей не с кем поговорить, кроме женщины, которая работает на неё. Это разочарование, но не такое большое, какое ожидала Барбара. Оливия проницательна, остроумна и современна. Вот, например, телевизор с большим экраном. Барбару также поражает использование Оливией слов, которых не ожидаешь услышать от старушки.

Только позже, идя домой в оцепенении, Барбара поймет, что Оливия ходила кругами, чтобы понять, что привело Барбару сюда. Оценивала её. Слушала, что и как она говорит. В мягкой и тактичной форме Барбару допрашивали, словно на собеседовании.

Мари приходит за чайной посудой. Оливия и Барбара благодарят ее. Как только она уходит, Оливия наклоняется вперед и говорит:

— Расскажи мне, зачем ты пишешь стихи. Почему ты вообще это делаешь?