Холодный

Мы подъехали к «санаторию». Я остановился в тени дерева, недалеко от ворот. Было четыре утра, но уже светало и пики кованной решетки отдавали каким-то потусторонним кроваво-красным блеском. В воздух пробился ароматный запах травы, поднимаемый испарением обильной утренней росы. Я вздохнул грудью, будто последний раз. Мысли о том куда я суюсь прогнал, даже не позволив им укоренится в моей голове. Если сейчас что-то пойдет не так, на чаше весов стоит не только моя репутация, но и весь бизнес, которому я все эти годы отдавал всего себя, и не я один. По мере приближения к ограде я все больше и больше напрягался. На удивление на входе был всего лишь один знакомый на лицо охранник. Поздоровавшись, он пропустил нас без лишних вопросов, что меня сразу насторожило. Конечно возможно ему не доложили о том, что я не являюсь теперь лечащим врачом, а может быть он пропустил меня по старой памяти. Хоть это место ко мне особого отношения не имеет, но навестить в нем пациентов меня просят частенько. Как правило, я соглашаюсь лишь, когда обращение связано лишь с физическими недугами.

Мы уже шли по длинному холодному коридору, не встречая никакого сопротивления. А, собственно, почему оно должно быть? Ну сменили они лечащего врача. Они же не в курсе, что он оказался психом и полезет на рожон, наперекор одной из самых влиятельных семей города? Конечно, мой папаша в свое время, да и я сейчас, не последние люди, но эта выходка мне может дорогого стоить. До сегодняшнего дня мой статус в этом голоде открывал многие двери. Мы прошли пост, где медсестра, завидев меня заулыбались и учтиво поздоровались, но, когда поняли в какую я палату, вежливо попытались отговорить.

— Я вас предупредила о запрете. Дальнейшую ответственность вы берете на себя. — Строго предупредила сестра с бейджиком «Наталья», и к удивлению в ответ на наш игнор, просто последовала за нами следом, даже не вызывая охраны.

Две секунды перед дверью, и Арсений распахивает ее, и я в ужасе перевожу взгляд с его лица на лицо Ангелины. Сейчас, даже я ужаснулся видом девушки. Арсений был просто ошарашен. Ангелина была бледнее чем обычно и лежала под системой. Арсений растеряно, будто с мольбой посмотрел в мою сторону, видимо ожидая от меня вердикта о состоянии девушки или команды о дальнейших действиях. Действительно, прежде чем спасать девушку, нужно убедиться, что для ее жизни это безопасно.

Что с ней? — Поинтересовался я у только что подбежавшей, взволнованной внеплановым визитом в VIP палату, второй медсестры. — Только не говорите, что за неделю ей стало хуже. — Арсений в растерянности стоял позади меня.

— Что вы! — Любезно заулыбалась девушка поддельной улыбкой. — Новый лечащий врач назначил ей внутримышечные уколы, а она заистерила и требовала прекратить их ставить. Они конечно больные, поэтому чтобы ее не мучить, ей и поставили успокоительный и до конца курса положили под систему.

— Что ей вкололи? — Взгляд, покосившийся на прикроватную тумбу оказался красноречивее слов. Видимо, они подготовили инъекции чтобы ввести в ближайшее время. Увидев названия лекарств, я вспыхнул как факел.

— Что вы творите! Вы ее в овощ хотите превратить? — Я взорвался, и мой гнев стал толчком для Арсения.

14.2

Уже в следующее мгновение Арсений оказался рядом с Ангелиной, ловко вынул иголку из вены бездумно смотрящей в потолок девушки, и подхватил ее на руки.

— Я ее забираю.

— Вы не имеете права! — В палату вошел солидный мужчина, видимо, мой «коллега», а за ним ворвались три шкафа и сразу стало тесно, несмотря на внушительный размер палаты. — Немедленно положите пациентку на место.

— А вы имеете? Разойдитесь. — Рявкнул Арсений, окинув присутствующих таким взглядом, что захотелось вжаться в стену. Даже охранники побледнели и как можно плотнее впечатались в стену, освобождая проход.

— Андрей, выходи. — Короткий приказ, и мои ноги несут меня из палаты, вдоль образовавшегося коридора из людей, а Арсений, развернувшись на пороге, бросает еще одну фразу: «Забудьте, что вообще когда-то видели эту девушку». От его голоса все тело парализует страх, такой, что внутри до боли сжимается каждый орган. Я понимаю, что не могу даже обернутся и увидеть реакцию оставшихся там людей, потому что тело несет меня на выход, следуя приказу Арсения.

Мы идем по длинному коридору «санатория» и нас никто не останавливает, опять? А где сирены? Погоня? Я плетусь следом за Арсением. Те, кто порываются что-то спросить, завидев нас, просто застывают столкнувшись взглядом с Арсением. Все это слишком нелогично, неправдоподобно, а самое странное, что я даже не сомневаюсь, что это не сон.

Мы садимся в машину. Сейчас я, наверное, взволнован больше чем в тот момент, когда тонул в том болоте, но при этом делаю четко то, что требуется, без паники.