Холоп августейшего демократа

— Извините, что с утра и с неприятностями, виноват, виноват. Доложу, можете казнить как вестника скверных новостей. Однако молчать не могу. Интригу в очередной раз заплёл ваш главный со­ветчик Джахарийский. Плетёт он против вас, ой плетёт! Мне, ко­нечно, не с руки всякие там сплетни собирать и вам их подносить, но уж очень многие об этом говорят, а главное, есть такие вещи, о которых промолчать ну просто невозможно. Вот что он вчера по пьянке наболтал и о вас, и об Всевеликом Курултае, и о гербовой партии. Чтобы не быть голословным, я вот всё это зафиксировал на диктофон. Вот извольте.

Демократичнейший из сограждан всунул в уши наушники и с интересом углубился в прослушивание. Лицо его являло со­бой живой экран происходящих внутри борений и негодований. Надо отметить, что с записью вчерашнего разговора хорошень­ко поработали соответствующие специалисты, которые убрали неудобные для Ибрагима Ивановича места, а отдельные фразы и вовсе переозвучили голосом Владисура, к примеру, рассужде­ния о Преемниках и мастерящих их папе Карло.

— Подлец, подлец! Моё терпение наконец лопнуло, и я не посмотрю на поддержку Всемирных, уволю, уволю! Ты передай, пусть даже и на порог ко мне не показывается. Всё, больше ниче­го слушать не буду! На больничный, в горы, в санаторий!

— Никак нельзя! — с металлом в голосе произнёс канцеля­рист. — К вам личный посланник Всевеликих с тайным посланием!

— Может, завтра, а? Ну расстроился я очень! Всё во мне дро­жит и вибрирует. Кальян мне, кальян! Нет, постой! Давай посла, он хоть в ранге?

— В ранге, ваша Вседержавность! И со скорпионьей биркой, и мною, по вашему поручению, жалован вчера троекратным госпоцелуем. Протокол соблюдён. Вот краткое содержание послания...

— Вот ты даёшь! Хорош, однако, хорош! Но ты только по­читай вслух, голуба, а то что-то глаза ломит прям с самого утра.

— С превеликим удовольствием! — Ибрагим Иванович с вы­ражением, как в старые добрые времена в школе, начал читать информацию о Шамбале, мерах по её разысканию и сохранению до прибытия самих Всемирных демократов.

— Ты чего-нибудь понял? Я лично ничего. Что такое Чулым? На хрена нам искать непонятно что? Дело слишком серьёзное, чтобы я мог взяться за его решение, очень серьёзное. Мне надо подумать хотя бы до завтра.

— Нет, ваша Августейшая Демократичность! Сначала сле­дует принять посланца, выслушать, так сказать, официальный доклад, а уж там что-нибудь придумаем. А Чулым это такая большая и длинная река в вашей державе, далеко на востоке. Вы, конечно, извините меня, но я рискну дать вам маленький совет...

— ?..

— А вы с этим супостатом и не говорите вовсе, возьмите пакет, распечатайте, подержите бумаги перед глазами и скажите, что всё, дескать, будет исполнено, ступай-де с миром и сие пере­дай Всевеликим. А уж всё остальное мы устроим.

На лице Властителя отразилось явное удовольствие.

— Хитёр, бестия! Ну что же, так действительно неплохо бу­дет. Ладно, давай его сюда, минут. через десять.

В канцелярии дожидался своей очереди Джахарийский. Из затёртой коричневой папки предательски выглядывали проводки наушников. Сучианин это сразу узрил, отметил про себя, мол, «поздно, голуба, дело уже сделано» и, не удостоив вчерашнего собутыльника даже взглядом, вежливо пригласил на аудиенцию заморского гостя. Проводил его в чертоги. Возвратился и только после этого, не поднимая головы, холодно произнёс:

— Вам, господин советник, отказано в аудиенциях до осо­бого распоряжения.

— Ибрагим, дружище...

— Давайте официально, я скот с вами не пас! И, знаете, за­суньте ваши наушники куда-нибудь поглубже. А то, я гляжу, мно­го слишком охотников развелось меня на пенсион спровадить! Не выйдет! И совет вам бесплатный: не зовите старца Хиню и не заказывайте ему очередную чернушную книгу про злые козни смутных сил против престола, который вы, единственный, и обе­регаете. Хватит, наберегли уж. Не смею вас больше задерживать.

Советник, весь красный от гнева, выбежал из кабинета и чуть было не столкнулся с Екатериной, обсуждавшей свои вчерашние похождения с товарками из других приёмных. Вскорости из кан­целярии вышел и спецпосланец, весь довольный и с золочёной папочкой под мышкой.

— Ну, всё, девки, — тряхнула кудрявой головой Катя, — по­бегу я к своей швейной машинке Зингер — строчит неплохо, но уж слишком быстро нитки кончаются, так что ни кайфа, ни выгод особых нет.

Ибрагим Иванович застал Гаранта старательно крутящим ручку прямого телефона министра обороны.

— Безобразие! Где министр? — повернулся он к старому со­ветнику.

— Так он уж третий месяц как на охоту у вас отпросился...

— Да что же это за охота такая, и на кого, интересно, надо так долго охотиться? Не понимаю я этих военных, ну хоть убей ты меня, не понимаю! Три месяца по лесам и полям, ужас! И от­куда только здоровье берётся?

— Ну, это особая инспекторская охота, она затяжная и очень трудная. А зачем вам министр этот сдался?