Хозяйка Мельцер-хауса

Она подняла на него глаза и увидела, что его гнев на мгновение угас. Мельцер улыбнулся. Как раз в то время она пришла в его дом работать посудомойкой. Он ненавидел эту худенькую девочку с огромными черными глазами и одновременно боялся ее. Она подвергла его чудовищной пытке и чуть не свела в могилу, заставив столкнуться лицом к лицу с темной стороной его существа. Он был повинен в том страшном конце, который постиг ее родителей, – это была вина, которую он не хотел признать на протяжении нескольких десятилетий. А что теперь? Теперь она была его опорой, единственной, кто его понимал, кто всем своим существом был на его стороне.

– Значит, этот Джереми Фальк хочет купить патенты на изобретения моего отца? – уточнила она, прищурившись, потому что не была уверена в правильности своих предположений. – Но… есть ли на них вообще какие-либо патенты?

Иоганн Мельцер покачал головой. В то время отец Мари разрабатывал машины, и потом их собирали на фабрике. Позже он многократно совершенствовал их, внося данные обо всех изменениях, наряду с другими открытиями, в свои чертежи. Однако потом в течение многих лет никто не мог найти их – они пропали без вести.

– Я знаю, папа. Все эти годы они были у тебя под носом, но, к сожалению, ты не мог их увидеть!

Мельцер набросился на нее: сейчас не время подсмеиваться над ним. В любом случае, ее отец никогда не передавал свои изобретения в патентное бюро, да и сам он, после того как появились чертежи, не подал заявку на патент.

– Значит, практически каждый мог бы построить такую машину?

Мельцер хитро ухмыльнулся. Для этого человеку нужно было не только заполучить записи, но и суметь прочитать их, потому что у Якоба Буркарда – с позволения сказать – был отвратительный почерк. Его чертежи были понятны только специалистам.

– Есть еще одна возможность это сделать – демонтировать некоторые машины, – добавил он. – По сути, от других подобных их отличают лишь незначительные улучшения. Однако улучшения эти настолько гениальные, что эффект от их внедрения колоссальный.

Мари протянула ему письмо и, пожав плечами, заметила, что не понимает, почему он так расстроился. Если господа американцы хотели купить патенты, то, к сожалению, им не повезло. За отсутствием товара сделка не может состояться. Все. Точка.

Мельцер на мгновение пристально посмотрел на ее лицо. Он был разочарован тем, что Мари осталась спокойна. Разве она не заметила коварство этих надменных типов? В Германии ситуация с экономикой была сложной… Естественно, американцы понимали, что, находясь в затруднительном положении, люди вынуждены хвататься за любую соломинку. Это была подлейшая попытка шантажа.

– Давай не будем больше об этом, папа! Забудь. У меня есть новости получше.

Она вынула из кармана жакета письмо от торговца колониальными товарами Лебена и передала его Иоганну. Алисия была права – выражение его лица сразу смягчилось, вся ярость и вся ненависть по отношению к этому злобному миру тут же исчезли. Как сильно, должно быть, он беспокоился о Пауле.

– Это письмо позволяет надеяться на лучшее, – наконец произнес он.

Больше ничего не добавив, он воткнул пробку в бутылку со сливовицей и поставил ее на место, в шкаф, – в ее помощи он больше не нуждался.

Мари направилась в бюро Пауля, где она успела устроить свое рабочее место. У нее было несколько новых идей по использованию бумажных тканей, но пока они не оформились в ее голове до конца, она держала их в секрете от свекра. А еще она получила письмо от одного изобретателя из Розенгейма, вернувшегося с войны, – тот якобы знал, как из глицерина и каких-то смол изготовить текстильное волокно. Возможно, он был просто чудаком, но папа был отчасти прав – в эти трудные времена нужно хвататься за любую соломинку. Она как раз вынула письмо из конверта, чтобы перечитать его еще раз, и тут в дверь постучала Людерс:

– Фрау Мельцер? Господин фон Клипштайн спрашивает, не найдется ли у вас для него пара минут…

Эрнст фон Клипштайн несколько месяцев занимался бухгалтерией фабрики, между тем два бухгалтера вернулись на свои должности, так что в его добровольной помощи больше не нуждались. После этого он постоянно заходил к ней в бюро со своими предложениями по улучшению положения фабрики. Почему он обращался не к ее свекру, а именно к ней, оставалось для Мари загадкой.

– Просите, фройляйн Людерс.

Как всегда, на миг он задержался в дверях, держа руку на дверной ручке, словно готов был ретироваться. Он с улыбкой посмотрел на нее, пристально изучая выражение ее лица, чтобы убедиться, что он пришел вовремя.

– У вас хорошие новости, Мари?

Ее всегда поражала та точность, с которой он улавливал ее настроение.

– Да, так оно и есть, – ответила она. – Входите и присаживайтесь.

Он закрыл дверь и подошел к креслам, расставленным специально для посетителей, но опустился на одно из них только после того, как села она. В его глазах было ожидание.

– Пришла весточка от Пауля. Он находится в лагере для военнопленных под Екатеринбургом на Урале.