Хозяйка Мельцер-хауса

Воцарилось молчание. Ханна пила свой чуть теплый чай, подслащенный сахаром; в печи слегка потрескивали дрова. Ее вечно голодный желудок громко урчал, отчего ей было страшно неудобно. Сейчас ей опять непременно припомнят украденную булку, что делалось до сих пор дважды в день и, по всей вероятности, будет продолжаться до самой ее старости. К ее счастью, Августа начала рассказывать о том, что госпожа Мари получила с фронта от мужа уже пять больших писем, матери он написал только два раза, ну а сестрам вообще один раз, отчего фрау Китти Бройер была просто вне себя.

– Да она вообще истеричка, – вставила Эльза. – Неужели она думала, что ее брату больше нечего делать, кроме как писать ей письма?

– Наверно, так оно и есть. – Августа складывала последнюю выглаженную вещь. – Наверняка она получает кучу писем от своего супруга. Если бы мой Густав так усердно писал – но он шлет мне в лучшем случае открытку с видом города.

Она поставила утюг на жестяную подставку и объявила, что ей пора, уже восьмой час и ее рабочий день давно закончился. После того как Августа вышла замуж за внука старого садовника, она жила в его доме, расположенном посреди парка. Зимой работы в парке было мало, так что старик оставался с двумя внуками, в то время как Августа работала на вилле. Летом ей частенько разрешалось брать малышку Лизель и мальчугана с собой на работу, потому что госпожа очень любила детей. Теперь, когда у нее появились внуки, Августе придется оставлять свое потомство дома.

Не успела она надеть пальто и повязать на голову платок – на улице моросил дождь, как в служебную дверь постучали.

– Гляньте-ка! – воскликнула Августа, открывая. – Что, соскучилась по нам, Мария? Входи, входи, совсем промокла…

Мария Йордан едва выглядывала из-под своего дождевика с остроконечным капюшоном. Она остановилась в коридорчике перед кухней, чтобы с нее стекли дождевые капли. Наконец, расстегнув свою накидку, она аккуратно сняла ее и повесила на крючок на стене.

– Святой Петр, что же это за погода, – простонала она. – Парк превратился в настоящее болото, а на дорожках повсюду лужи. Надо бы посыпать их песком и гравием, но когда нет мужиков…

– Конечно, – поддакнула Августа. – Когда мой Густав был здесь, никаких луж на дорожках не было… Чего доброго ты нам принесла, Мария? Карты взяла?

Мария Йордан заметила, что взяла их, вообще-то, совершенно случайно. У нее сегодня выходной, и она собиралась навестить свою знакомую, а потом прогуляться по городу. Однако в такой дождь хороший хозяин и собаку не выпустит из дома.

Йордан была довольно изящной дамой, но Ханна считала, что на лицо она выглядела старше своих лет, хотя было ей едва за сорок. Свои каштановые волосы она укладывала высоко в пучок. Однажды Августа даже смела утверждать, что под башней из локонов, выглядевшей всегда одинаково опрятно, скрывается фальшивый пучок, доказательств чему, однако, не было. Мария Йордан работала раньше на вилле Мельцеров камеристкой, но когда Элизабет Мельцер вышла замуж за Клауса фон Хагеманна, попросилась вести хозяйство молодых. И Элизабет выполнила ее просьбу.

Все сдвинулись и усадили гостью поближе к печи, в которой тлели угли. Августа тоже подсела к остальным, решив остаться еще хоть на четверть часа: Мария Йордан всегда приносила с собой скандальные сплетни, слухи и пересуды, которые потом долго перемалывались. Кроме того, она прихватила с собой карты.

– Так значит, у тебя сегодня выходной? И ты пришла именно к нам, Мария? – с ухмылкой спросила Эльза. – В городе сейчас выступает танцовщица со своим ревю, а в кино показывают любовные истории. Неужели тебе не хотелось окунуться с головой в ночную жизнь Аугсбурга?

Мария Йордан удостоила Эльзу недружелюбным взглядом, проигнорировав ее вопрос. Она неторопливо положила ложечкой сахар в теплый мятный чай, который налила ей Ханна, и как ни в чем не бывало спросила, отужинали ли они.

– Ты голодна?

Августа посмотрела на Брунненмайер, которая распоряжалась продуктами, Повариха не особенно жаловала Йордан.

– Что, фройляйн камеристка стала такой скрягой, что не может сходить в свой выходной в трактир? – довольно дерзко спросила она. Йордан ответила, что в трактирах теперь подают одну репу с ячменным супом, а тут как-никак живут состоятельные граждане, а значит, здесь можно подкрепиться, например, телячьими ножками с капустой. Да и теперешние цены для бедной прислуги просто баснословные.

– Ну, наша повариха уж что-нибудь найдет, – пообещала Августа. – Ведь Мария нам сейчас и карты разложит. Правда, Мария?

– Ну уж если хотите…

Йордан любила, чтобы ее упрашивали разложить пасьянс. Так, позже ее не могли упрекнуть в том, что она сама напросилась погадать. К тому же частенько ей снились сны, пророчества из которых – по крайней мере, по ее мнению – всегда сбывались.

– Мне не нужны никакие пасьянсы, – проворчала Брунненмайер. – Все равно одно вранье.