Хозяин самолета

Мне хочется обратить внимание читателя еще на один характерный пример по существу рассматриваемого вопроса.

В одной из частей нашего соединения проходил службу в должности авиационного механика сержант Миленов. Характерной чертой этого человека была беззаботность. Уж очень легко сержант Миленов смотрел на жизнь! К нам в соединение он пришел из школы младших специалистов, а туда — прямо со школьной скамьи. Раньше он нигде не работал, а родители его баловали — дома все сходило ему с рук. Никакой ответственности перед ними он не чувствовал, жил легко и беспечно, как в сказке. А когда пришло время непосредственно столкнуться с трудностями, которые неизбежны в жизни, он оказался не подготовлен к ним.

В части сержант Миленов нередко получал замечания за небрежность в работе и в особенности за несерьезное отношение к соблюдению правил предполетного осмотра самолета. Ему бы прислушаться к этим замечаниям да исправить свои недостатки, а он и «в ус не дул».

Беда вся была в том, что справедливые замечания своих воспитателей Миленов воспринимал обидчиво, болезненно и никаких выводов для себя не делал. Ему все казалось, что в части его почему-то «недолюбливают» и придираются к нему «из-за каждой мелочи». К числу таких «мелочей» Миленов относил и применение им в работе неположенного инструмента. В частности, вместо ключей он применял иной раз зубило и молоток, а для отвертывания (или завертывания) винтов и шурупов, а также для открывания замков капотов пользовался тем, что попадалось под руку.

Не сделал он для себя соответствующего вывода и после того, как комиссия на основании комплексной проверки закрепленного за ним самолета и инструмента записала в акт и формуляр, что самолет и инструмент находятся в запущенном состоянии.

Использование инструмента не по назначению и пользование поврежденным инструментом приводили к преждевременному износу деталей, износу самого инструмента, а позднее привели к невыходу самолета в полет, и вот при каких обстоятельствах.

На одном из аэродромов производились учебно-тренировочные полеты молодых летчиков. Для этого был выделен самолет, закрепленный за авиационным механиком Миленовым, который должен был подготовить его к полетам к семи часам утра.

После опробования двигателей на земле Миленов вскрыл капот левого двигателя и, убедившись, что на двигателе все в порядке, закрыл замки оказавшимся в кармане перочинным ножом. Лезвие ножа гнулось, а кончик его при проворачивании скользил по прорезям головок замков. Миленов злился, однако пройти несколько шагов за отверткой поленился. «Буду я из-за такой мелочи время терять», — думал он.

Наконец, замки капотов были закрыты, и самолет вырулил на старт.

В это время один из самолетов части находился в воздухе. Ожидавший его на старте авиационный механик Кончаков обратил внимание руководителя полетами на то, что левая крышка капота на выруливавшем на взлет самолете словно бы «дышит».

— А вам не показалось? — спросил Кончакова руководитель полетами.

— Нет, у меня глаз наметанный, — сказал Кончаков. — Обратите внимание на правую и левую крышки капота… Видите? Правая крышка плотно прилегает, а у левой зазор миллиметров пять, и он то уменьшается, то увеличивается… Наверно, Миленов не полностью замки закрыл… Запретите взлет, я проверю.

Руководитель полетами так и сделал… А когда сержант Кончаков проверил замки капота, оказалось, что они действительно не были закрыты. Левая крышка капота держалась всего лишь на двух замках вместо восьми.

Если бы авиационный механик сержант Кончаков не обратил внимание на такую «мелочь», как небольшой зазор, образовавшийся в местах крепления левой крышки капота, ее сорвало бы в воздухе. При этом она могла бы попасть в фонарь кабины и ранить или даже убить летчика; не исключена была также возможность попадания крышки капота в оперение самолета и повреждения рулей.

Так, если бы не было на старте Кончакова, пренебрежение сержанта Миленова кажущимися мелочами могло окончиться тяжелым летным происшествием.

А что, кажется на первый взгляд, сложного и важного в ведении формуляра на двигатель? Отработал двигатель какое-то время — записал, сделали на нем какую-то работу — отметил… А если и не отметил?.. «Работа-то сделана, — можно подумать и так, — а запись — это уже мелочь».

Кто так думает, тот глубоко ошибается. Это отнюдь не мелочь, так же как не мелочь все то, что положено делать авиационным механикам на самолете и что практически они делают.