Хрен С Горы (СИ)

— Тогда ночью спрячешь в укромном месте — сказал я — Хотя бы в тех кустах. Поближе к реке. А на следующий день ближе к вечеру мы вместе возьмём лодку и привезём их вохейцам. Больше никого в помощь брать не надо.

— Хорошо — бывший наёмник пожал плечами в знак согласия.

* * *

Весь бесконечный день прошёл как на иголках: общался ли я на береговом торжище с заморскими купцами и местными жителями, обсуждал ли со строителями, достаточна или нет высота стены — всё одно, мысли были о предстоящей этой ночью операции по экспроприации.

Когда густая и влажная тьма окутала Мар-Хон, мне было не до сна. Я лежал в своей хижине и напряжённо вслушивался в звуки, долетающие извне. До святилища Тобу-Нокоре был километр, если не больше, сомнительно, чтобы до нашего холма долетел хотя бы звук в случае поимки похитителя подношений морскому владыке. Но я всё равно старался не пропустить малейший шум и вздрагивал, когда мне казалось, что где-то вдали кто-то кричит. И как всегда в таких случаях, когда сон одолел меня, оставалось только догадываться.

Проснувшись в темноте, в которой однако уже угадывался предрассветный сумрак, я некоторое время лежал, соображая, где я, и что я тут делаю. Под боком сопела во сне Таниу. Доставшаяся мне по наследству от предшественника женщина заняла своё место не только в качестве ответственной за кухню и поддержание порядка, но и в моей постели — причём произошло это как-то само собой, даже буднично. Правда, вечером ей не пришлось ублажать своего повелителя и господина — меня, то есть. Не до того мне вчера было.

Я полежал ещё немного, надеясь уснуть, но сон больше не шёл. Промаялся, переворачиваясь с бока на бок, и в итоге поднялся, когда сумерки стали совсем светлыми. Осторожно ступая, чтобы не разбудить Таниу, выбрался из хижины. Холм спал. Только часовые маячили у недостроенной стены. Мой же путь лежал в другую сторону — к северо-западному краю, откуда открывался вид на большую часть Мар-Хона, в том числе и на святилище Тобу-Нокоре. Я тщетно вглядывался вдаль, пытаясь высмотреть — нет ли суеты вокруг спичек-идолов. Вроде бы там тихо и пусто — никакого движения. Что немного успокаивает. Хотя, конечно, полностью душевный покой мне вернёт только Тагор с личным отчётом о том, что все связки ракушек благополучно похищены и надёжно спрятаны. А ещё лучше — что тонопу уже на вохейских кораблях.

От нечего делать я прошёлся по краю холма, разглядывая пейзажи внизу. Охранники у будущих ворот вопросительно уставились на меня — неурочный визит начальства и в каменном веке ничего хорошего не предвещает. «Всё нормально» — успокоил я их — «Не спится просто».

Ещё через полчаса народ начал просыпаться, и пространство наполнилось обычным шумом и гамом. Очень хотелось выяснить, где же тузтец. Но делать этого не следовало. Потому я стойко терпел неопределённость.

* * *

После общего завтрака «макаки» начали разбредаться, в соответствие с графиком, по разным делам: кто на поле, кто на строительство стены, кто заниматься военным упражнениями. У последних, правда, возникла заминка — оказалось, что одного из главных тренеров нет. Где может быть Тагор, никто не знал. У меня уже тревожно засосало под ложечкой, но тут пропажа нашлась: тузтец появился в крепостном проёме, оставленном для будущих ворот, бодрый и довольный. На вопросы, где же он провёл ночь, ухмыляясь, бросил что-то насчёт молодых вдов, которых в таком большом селении хватает.

Увы, переговорить с бывшим наёмником с глазу на глаз не удалось — тот сразу же принялся гонять подопечный контингент. Да и мне недолго выпало наслаждался бездельем с наблюдением за работой других.

Сперва я решил, что толпа, ввалившаяся через недоворота, имеет какое-то отношение к ночной экспроприации, и приготовился к худшему. Но быстро сообразил, что шумная агрессия этой компании направлена не на меня, а друг на друга. Хотя настроение это не сильно улучшило. Потому как мне предстояло сейчас довести до конца судебное заседание по делу о злокозненном колдовстве — то самое, которое пришлось прервать в связи с нападением тинса. Придав своему лицу надлежащее выражение начальственной надменности и величавости, я занял «официальное» кресло. И суд начался.

Настроение у меня сегодня не очень хорошее, а нелюбовь к религиозным предрассудкам на фоне идиотизма, к которому пришлось прибегнуть для изъятия столь нужных для прогресса и процветания ракушек, обострилась неимоверно. Так что я неожиданно для пострадавшей стороны выступил не судьёй, а адвокатом обвиняемого Лагумуя.

«В чьей власти находятся люди, оказавшиеся в море?» — вопрошал я риторически — «Конечно повелителя водной стихии Тобу-Нокоре. И потерпит ли морской владыка вмешательства жалкого смертного, каким является мастер Лагумуй? Морскому владыке всё равно — защитные знаки нанесёт человек на лодку или наоборот, губительные. Тобу-Нокоре будет действовать назло: если человек нанесёт защитную резьбу, то возьмёт и разобьёт лодку. А если же будут знаки портящие лодку — то он может, показывая свою силу, сделать так, что она благополучно вернётся к берегу».