Читаем Христианство и атеизм. Дискуссия в письмах полностью

В качестве второго элемента религии Льюис называет «осознание нравственного закона», якобы тоже никак вне религии не объяснимого. Но об этом я уже писал очень много и поэтому сейчас повторяться не буду. Не всё так просто, как кажется Льюису. Слишком он щедр на категорические утверждения: «можно объяснить только так, а не иначе». Увы, есть и иные объяснения.

Третий элемент, по Льюису, — это слияние воедино «ощущения Божественного» и стража нравственности. Но, как верно отмечает сам Льюис, это слияние характерно отнюдь не для всех, и даже не для всех религий. Обоснование этого «элемента» у Льюиса наиболее невнятно и поэтому трудно критикуемо. Это не основа религии, и, напротив, некая надстройка в уже

возникшем религиозном сознании.

Четвертым элементом он полагает вочеловечение Бога во Христе, для которого он, по привычной уже логической схеме выстраивает такую дилемму: либо этот Человек был безумцем самого гнусного вида, либо говорил правду. Третьего, видите ли, не дано. А почему, собственно? Разве для нас в новинку рождение мифов, вокруг неких реальных событий с последующим отъединением мифа от реальной основы и самостоятельным его существованием? Я не собираюсь сейчас пускаться в запутанный спор об историчности Христа, но, кажется, находки Кумранских рукописей с текстами об «учителе справедливости» склоняют именно к такому толкованию. Так что третье дано. Можно предположить, видимо, и четвертое, и пятое и т. д. Не всё так примитивно, как Льюису кажется.

И в этой связи не могу не вернуться к вопросу, которого уже касался в одном из писем, но который Сергей Алексеевич оставил без ответа. То, что Льюис считает основой веры, на самом деле следовало бы назвать первородным грехом христианства. Идея возможности (!!) вочеловечения Бога — самая страшная идея, которую можно было бросить в нравственно неподготовленный древний мир (да и современный ушёл от него недалеко в этом отношении). Создана была модель, по которой начали конструироваться лжемессии и наместники Бога на земле, обожествляемые монархи и вожди. Разумеется, их немало было и до появления христианства, но лишь христианство придало им невероятный ореол святости (до тех пор локально существовавший, может быть, лишь в Египте фараонов).

Какой шаг назад по сравнению с чистым монотеизмом иудаизма, по крайней мере, четко отъединявшим земное от небесного! (Как и любая религия, иудаизм обладает множеством неприемлемых черт, но, по крайней мере, этой он лишён).

Так обстоит дело с попыткой Льюиса показать, «почему вера представляется ему обоснованной». И это всё? Небогато.

Вторая глава посвящена обсуждению всемогущества Божия, лейтмотивом которой является, в общем, то, что Бог может-де делать лишь то, что «внутренне возможно», ибо «Бог творит чудеса, но не чепуху». Этим, якобы, разрешаются многочисленные парадоксы и отстраняется от Бога обвинение в создании несовершенного мира.

Звучит это мало убедительно. Что значит: «чудеса, а не чепуху?» Надо ли это понимать, что чудеса — это то, что не противоречит законам природы, а чепуха — то, что противоречит? Если так, то для творения чудес не нужно быть Богом, и всякое чудо — по определению чепуха. Попытка многословно разграничить «чудо» и «чепуху» явно не удалась. Автор и сам это чувствует, неоднократно оговариваясь, что он-де не знает, что сказали бы по этому поводу «настоящие философы и учёные».

Больше об этом, по бедности аргументов, Льюису сказать нечего.

Наконец, третья глава трактует о том, что такое благость Божья и как следует понимать любовь Бога к человеку. Глава, способная вызвать лишь самый бурный протест. Логические дискуссии здесь невозможны, ибо у автора и у атеиста (у меня, во всяком случае) просто совсем разный ценностный подход. Лейтмотив Льюиса известен: то, чего хочет для нас Бог — это и есть лучшее, но мы этого просто не понимаем, и потому возмущаемся. Каковы шедевры: «когда мы хотим другого, чем хочет для нас Бог, мы хотим того, что не даёт нам счастья». «Господь пытается дать нам то, что нам нужно, а не то, чего мы сами бы теперь пожелали»! Как всё это не ново! («Народу это не нужно», «Борьба за вас против вас» и т. д.). Видно, модель вочеловечивания Бога работает здорово! И вот выводы: «поражает нас невыносимая честь — слишком много любви, а не слишком мало». Вот именно — слишком. Ничего не должно быть «слишком». Всё должно быть в меру. И из этого «слишком» проистекает и очередное: «мы ошибёмся в самом важном, если сочтём, что Он — для нас, а не мы для Него. Ведь мы — лишь твари и должны быть всегда подчинены Ему, как женщина мужчине, зеркало свету, эхо звуку»… Нет! Если это необходимо для счастья, то я предпочту быть несчастливым! Здесь нет места для дискуссий. Отказаться ради счастья от своей суверенности, т. е. от своего человеческого естества — слишком велика цена. Хорошо, что на самом деле мы живём в мире без Бога, ибо если бы в мире был Бог, я предпочел бы в нём не быть.

Перейти на страницу:

Похожие книги