Христианство. Три тысячи лет

Этот инцидент доказывает, что Польша, которую представлял Войтыла, сильно отличалась от плюралистской Речи Посполитой. Из нее выжили евреев, в ней маргинализировали протестантизм, ее Католическая церковь давно забыла принцип соборности и подозрительное отношение к Риму, которым характеризовалась во времена Средневековья.[1933] Несокрушимость папы, столь ценная в борьбе против тирании, утратила прежнее недвусмысленное значение в условиях нюансов общения с другими культурами и обществами. Он довел до страстной, радостно-опрометчивой крайности суровое заявление Павла VI: «Мой долг очень прост: принимать решения, брать на себя всю ответственность за руководство другими, даже когда это выглядит нелогично и абсурдно».[1934]

Иоанн Павел II питал пристрастие к слову magisterium, которое хотя и не входило в лексикон библейских авторов, но с XIX века приобрело в теологии значение «авторитетное учение», особенно благодаря тому, что им широко пользовался Пий XII. Им были пересыпаны заявления Ватикана, Иоанн Павел II пользовался этим словом так, что казалось, будто этот magisterium

– некое лицо, подобие Святого Духа.[1935] Папа вознамерился объяснить католикам, что представляет собой католичество, и вместе с тем заставить замолчать всех, кто говорит о нем другое. В итоге в первый же год после интронизации Иоанна Павла II швейцарскому богослову Хансу Кюнгу, стороннику динамического развития учения Второго Ватиканского собора, запретили вести преподавание как католику. Бывший коллега Кюнга по университету, Йозеф Ратцингер, давно отказавшийся от подобных взглядов, прибыл в 1981 году в Ватикан как префект Конгрегации доктрины веры – это название представляло собой креативный ребрендинг римской инквизиции.

Инстинктивная неприязнь папы к коммунизму вызывала у него враждебную реакцию на теологию освобождения, с проявлениями которой он столкнулся на епископальной конференции в Пуэбло еще в начале пребывания в должности, в 1979 году. У него возникали трудности даже в общении с латиноамериканскими священниками, которых пасторский опыт привел к участию в кампаниях за права бедняков. Одним из наиболее трудных стал эпизод с Оскаром Ромеро, архиепископом Сан-Сальвадорским, консервативным по натуре, но тем не менее вступившим в ожесточенный конфликт с авторитарным и эксплуататорским режимом Сальвадора – вплоть до отлучения от Церкви членов правительства после убийства священников и монахинь. Сальвадор имел представительство в Ватикане, Ромеро должны были направить туда, но в 1980 году сторонник правых застрелил его во время проведения богослужения в соборе.

Папа не мог оставить без внимания этот возмутительный инцидент, так живо напоминающий об участи архиепископа-мученика былых времен Томаса Бекета (см. с. 407–408), но в то же время не сумел заставить себя заговорить о мучениках, обращаясь к конференции латиноамериканских епископов в 1992 году, и вычеркнул из подготовленного текста речи это слово.[1936] Он продемонстрировал, что находится в противоречии с ситуацией в Латинской Америке, поскольку видел в ней злодеяние разнузданного капитализма, который ненавистен ему не меньше, чем коммунизм. Примечательно, что папа сумел проявить уважение к афро-португальской синкретической религии кандомбле, а во время визита в Бразилию в 1980 году даже прошел обряд очищения под руководством священника кандомбле – pai de santo

. Очевидно, простому народу можно было простить приверженность собственной религии, но у священников или интеллектуалов подобные проявления считались слишком опасными.[1937]

Значение миссии Иоанна Павла II