Христос — Победитель ада

Важную композиционную роль в кондаках преп. Романа играют рефрены. Часто они не связаны напрямую с сюжетом кондака и выглядят искусственно «прилепленными» к отдельным икосам. Иногда общий тон рефрена прямо противоречит основному настроению кондака: у кондака на скорбную тему может быть радостный рефрен, и наоборот. Тем самым подчеркивается антиномический и парадоксальный характер сюжетов, которым посвящены кондаки, причем «один смысловой полюс философско–теологической антиномии локализуется в основном тексте, а другой — в рефрене» [444].

Поэтический стиль Романа, как мы уже говорили, генетически связан с семитской традицией, к которой принадлежал, в частности, преп. Ефрем Сирин. Влияние «Нисибийских песнопений» преп. Ефрема весьма заметно, в частности, в диалогах между адом и диаволом из 38–го кондака, одного из нескольких staur? sima — кондаков, посвященных Кресту Христову:

Три креста водрузил на Голгофе Пилат —

два для разбойников, и один — для Подателя жизни,

Которого увидел ад и сказал находившимся внизу:

«Слуги мои и силы мои!

Кто вонзил гвозди в сердце мое?

Деревянным копьем Он пронзил меня внезапно, и я терзаюсь.

Внутренности болят, чрево мое страдает

[и] чувства мои; смущен дух мой,

и я принужден извергнуть [из себя]

Адама и происшедших от Адама, древом данных мне;

ибо древо вводит их снова в рай».

Когда услышал это коварный змий,

он, будучи влеком, побежал и кричит: «Ад, что это?

Зачем напрасно стенаешь? Зачем произносишь эти слова?

То древо, которого ты испугался,

я там приготовил для Сына Марии;

я показал это иудеям для нашей пользы,

ибо это крест, к которому я пригвоздил Христа,

ибо при помощи этого креста я хочу покончить со вторым Адамом.

Так что не беспокойся: он не ограбит тебя,

продолжай держать тех, кто в твоей [власти]. Ибо из тех, над кем мы господствуем,

никто не сбежит снова в рай».

«Перестань, опомнись, велиар, — вопиет ад. —

Беги, открой очи твои и виждь

корень древа внутри души моей.

Он сошел долу, в глубины мои,

чтобы исторгнуть Адама, словно железо.

Образ его некогда предначертал Елисей,

когда вытащил топор из реки [445];

при помощи легкого [предмета] пророк вытащил тяжелый [предмет],

заранее показывая тебе и научая тебя,

что при помощи древа Адам должен быть возведен

из бедственного положения снова в рай.

«Кто внушил тебе эту мысль, о, ад?

Зачем испугался ты там, где нет [причин для] страха,

из‑за древа бесчестного, сухого и бесплодного?..»

«Безумным ты внезапно сделался, о, прежде мудрый змий!..

Ибо вот, то древо, которое ты называешь сухим и бесплодным,

произращает плод, вкусив который, разбойник

сделался наследником благ эдемских…»

«Перестань, жалкий ад, удержи страшные слова!..

Ты испугался креста и Распятого,

но ни один из них меня не поколебал…»

Тогда ад возопил к диаволу;

калека незрячему, слепой слепому говорит: «Смотри…

ведь это древо поколебало весь мир,

потрясло землю, помрачило небо,

разорвало скалы, а вместе и завесу [храма],

и тех, кто в гробах, воскресило…»

«Сумело испугать тебя древо Назорея? —

сказал диавол несчастному аду. —

Крестом ты умерщвлен, всех умертвивший…»  [446]

Влиянием семитской традиции может быть объяснен и тот факт, что Роман употреблял не античные стихотворные размеры, основанные на чередовании долгих и кратких гласных, а тонические, построенные на принципе чередования строк с повторяющимся количеством слогов и ударением в одних и тех же местах. Благодаря использованию тонических размеров литургическая поэзия была доступна простому народу [447], в отличие, например, от стихотворений св. Григория Богослова, чтение которых оставалось уделом интеллектуальной элиты [448]. Примером тонического стихосложения может служить начальная строфа 40–го кондака преп. Романа, посвященная теме сошествия Христа во ад:

Хотя Ты, Бессмертный, и сошел в гроб,

но разрушил силу ада

и воскрес как Победитель, Христос Бог,

женам–мироносицам говоря «Радуйтесь!»

и Своим апостолам даруя мир,

падшим подавая воскресение [449].

В приведенном тексте одинаковое количество слогов в первой и второй строке, а также в четвертой и пятой: ударения в этих строках тоже совпадают. Кроме того, мы встречаем здесь «гомеотелевт» (ftegzameno — dorumeno) — созвучное окончание (прообраз современной рифмы), придающее стиху приподнятость, торжественность  [450]. Гомеотелевт — одно из важных выразительных средств, используемых преп. Романом. Присутствие или отсутствие гомеотелевтов не определяется какой‑либо закономерностью: их может вовсе не быть, они могут встречаться на концах соседних строк, через одну или две строки, а также в середине строк. Начало 41–го кондака — лишь один из многочисленных примеров:

Katepothi o thanato i niko

Ti ek nekron egersi su, Criste o Theo…

Tin zoin ti tafi, thanat Theon

ke to ad ton adin skuleosanta

paredoke pote ton anomon lao,

o fniton tu fnitu athanatisanta,

o de nekron tu nekru anastisanta rimati

flaka ethento mnimati tu panta feronto nevmati.

Поглощена смерть победой [451]

воскресением Твоим из мертвых, Христос Бог…

Жизнь — гробу, Бога — смерти,

а Разорившего ад — аду

некогда предал народ беззаконников,