Хроника смертельной осени

– Так ради кого ты приехала? Ради Анны или ради этого ничтожества? Кого ты бросилась защищать ценою собственной жизни? Впрочем, черт с ним, не хочу сейчас говорить о нем, – он протянул к ней руку. – Иди ко мне, Катрин… Иди ко мне!.. Не бойся…

Катрин отшатнулась.

– Убери руки! – процедила она, – меня трясет от тебя – ты омерзителен. Много чести – тебя бояться.

– Ой ли? – недоверчиво усмехнулся он. – Два года назад с тебя полотно можно было писать «Аллегория ужаса» – тебя рвало от страха. Совершенно, кстати, напрасно – если б ты не оскорбила меня презрением, я не решился бы тебя убить.

– Нет, – она покачала головой, – ты бы все равно меня убил. Я была обречена.

– Как ты можешь это знать?

– Знаю! Жестокости твоей нет границ. После того, как я получила ту жуткую посылку…

Он перебил ее, нахмурившись:

– Посылку? О чем ты?

– А то не знаешь? – Катрин подняла бровь со всем возможным сарказмом. – Я о синей рубашке, которую ты прислал мне в Лондон.

– Я ничего не присылал тебе, – его голос был глух, а взгляд встревожен. – О какой рубашке речь?

– О той самой, – выдохнула Катрин. – О той, которую ты нацепил на меня, когда приволок в тот проклятый дом.

– Я ничего не присылал тебе, – повторил он. – Я никогда не стал бы пугать тебя таким подлым образом.

– Неужели? – пренебрежительно спросила Катрин. – Впрочем, мне все равно…

– А мне – нет! Мне не все равно. С чего ты взяла, что это та самая рубашка?

– С чего я взяла! – фыркнула Катрин. – Да она вся в крови! Она до сих пор тобой пахнет!

– А ты помнишь, как от меня пахнет? – теперь в голосе Рыкова зазвучала ирония. – Я польщен.

Он ухмыльнулся, а затем продолжил:

– Серж, без сомнений, отправил ее в Москву, своему приятелю. Он рассказал тебе о результатах экспертизы?

– Я из него вытянула, – она не скрывала торжества. – Он не хотел говорить. Но потом признался, что это кровь моя… и Анны.

– Невероятно! – Рыков покачал головой, – Невероятно… И ты сразу подумала про меня?

– Я не знала, что думать, – ледяным тоном отозвалась Катрин, – я считала тебя мертвым.

– Ах да! Действительно. Булгаков решил скрыть от тебя тот великолепный факт, что я жив и свободен. – Рыков надменно усмехнулся. – Не подозревал, что Серж настолько наивен.

– Хватит! – Катрин закрыла глаза. – Ты передал мне ультиматум. Я приехала. Ты обещаешь, что не причинишь зла Анне? Она уже расплатилась по счетам, а ты подвел итог, убив Антона. Теперь ей не перед кем искупать свою измену.

– Она настолько тебе дорога, что ты готова пожертвовать собой ради нее? – спросил он. – Ты смелая. Да, можешь быть спокойна – Анну я опускаю. Ее я больше не трону.

Катрин с некоторым облегчением выдохнула. Его брови были сведены к переносице, а рот недовольно сжат, словно он сожалел о своем решении.

– Это правда? – спросила она.

– C’est vrai[170], – почему-то по-французски ответил он. – Ты довольна?

– Я – довольна? – она с досадой поморщилась. – Может, я еще и благодарна тебе должна быть?

– Может и должна, – сказал он невесело. – Почему ты мне не веришь? Я не убивал Антона. Я пытался помочь ему. Вызвал скорую.

– Скорую он вызвал… Герой, – презрительно констатировала она: – Расскажи об этом его родителям – похороны в воскресенье, на Ваганьковском.

– Спасибо, что сказала, – наклонил он голову. – Я приду. Не волнуйся – меня никто не увидит. Даже ты… Если только сама не захочешь.

– Ты придешь?! – ахнула Катрин. – У тебя хватит совести? Боже, кому я это говорю…

– Он был моим самым близким другом. Я не пропущу его похорон.

– Я не могу тебя слушать, – отозвалась Катрин. – Это выше моих сил. Твой цинизм меня убивает…

Олег язвительно скривился. – Не хочешь, не слушай. Тогда лучше займемся делом, – тон его изменился. В нем уже не звучала горечь, только расчет и холод. Делом? Каким делом? Катрин вжалась в стену.

– Ты должна позвонить в полицию, – он наклонился над телом, взялся за рукоятку ножа и с силой выдернул его с густым чавкающим звуком, от которого Катрин побледнела и пошатнулась. После Олег вытер нож об одежду убитого и спрятал его во внутренний карман своего пальто. Потом перевернул труп на спину и начал обшаривать его карманы. Тем временем, Катрин, с трудом справляясь с тошнотой, рассматривала лицо бандита. Молодой парень, почти мальчик, с россыпью юношеских прыщей, чуть пробившимися усиками и оттопыренными ушами. Рыков вытащил из его куртки паспорт, раскрыл его и полистал.

– Любопытно, – пробормотал он, и в этот момент из паспорта выпал листок бумаги. Он поднял листок с пола: – Еще более любопытно… – прошептал Олег и убрал листок вместе с паспортом вслед за ножом.

– Зачем тебе его паспорт? – подозрительно спросила Катрин.

– Пригодится, – пробормотал он сквозь зубы. – Надо кое-что проверить. Ну и где эти менты? Когда они нужны – их нет. Ты что, еще не позвонила?

Рыков продолжал обшаривать убитого. Наконец он извлек из очередного кармана маленький полиэтиленовый пакетик. Задумчиво подбросив в руке, решительно убрал его обратно в куртку гопника.

Катрин следила за тем, что он делает, а потом нервно сглотнула и спросила:

– А как я объясню им труп? Кто его убил, что я скажу?