Хроника смертельной осени

– Что?.. – когда до нее дошло, о чем он говорит, она залилась краской и отвернулась. Если бы от слов можно было бы провалиться под землю, Катрин бы явно предпочла такой вариант. Рыков же счел ее потрясение за страх.

– Да не бойся ты, – с досадой поморщился он. – Если б ты забеременела тогда, два года назад… да, жаль…

– Чего тебе жаль? – содрогнувшись, спросила она. – Тебе жаль, что ты не вверг меня в еще больший ужас, чем тот, в котором я еле выжила? Неужели ты думаешь, я стала бы рожать ребенка, зачатого в насилии? Ты просто сошел с ума.

– Позволь тебя разочаровать, – услышала она его злорадный голос. – Тебе бы пришлось.

– Что значит – пришлось? – удивилась она.

– Я не допустил бы, чтоб ты избавилась от него…

– Это каким же это образом? – посмотрела она на него со всей иронией, на которую только способна.

– Я бы тебя запер, – ответил он совершенно серьезно. – До родов. Никуда б ты не делась.

– Позволь тебе напомнить, – мстительно объявила она, – в то время ты отдыхал в Крестах – и тебе было б не до меня, когда я пошла бы на аборт.

Он побледнел:

– Хочешь сделать мне больно?

– Больно? – фыркнула она. – От кого я это слышу?! После того, как ты вогнал в меня четыре гвоздя – имею право делать тебе больно, сколько мне вздумается.

Мгновение Олег молчал, а потом произнес, доставая из кармана пальто, накинутого на плечи Катрин, перчатки и натягивая их:

– Я б тебе поверил – будь на твоем месте любая другая женщина.

– Не понимаю, – она нервно закусила губу. – Что ты имеешь в виду?

– Орлов сообщил, что ты не удалила мою монограмму. – Он слегка улыбнулся. – Это правда?

Катрин окаменела, ловя ртом воздух:

– Что?!

– Ты не стала делать пластику, дабы избавиться от моего ненавистного имени на своем теле, – спокойно пояснил он. – Может, объяснишь, почему?

– Я не буду говорить с тобой об этом, – Катрин судорожно сглотнула, чувствуя, как вновь начинает дрожать. – Это не твое дело.

– Ошибаешься, – он обнял ее за плечи. – Все, что касается тебя – мое дело. Катрин вырвалась:

– С какой стати! Не собираюсь тебе ничего объяснять! И не обольщайся – сделаю я эту чертову пластику, чуть позже.

– Не уверен, – он, видя, что она вот-вот снова взорвется гневом, остановил ее, улыбаясь: – Хочешь, сведу тебя с хорошим хирургом?

– Да пошел ты к черту! Прекрати лезть в мою жизнь! Я тебя не боюсь.

– И все так же презираешь? – вкрадчиво спросил он.

– Какое это теперь имеет значение? – этот вопрос вылетел у нее совершенно непроизвольно. Олег улыбнулся:

– Имеет. Каждый нюанс твоего отношения ко мне имеет значение. Для меня, во всяком случае.

Катрин, наконец, отважилась посмотреть ему в прямо в лицо.

– Действительно? Все еще имеет?

– Катрин, да пойми ты, наконец – мы с тобой связаны намертво, – он остановил ее гневную попытку возразить жестом. – Помолчи. То, что ты не отделалась от моей монограммы, говорит о многом. Даже если ты ее удалишь, все равно – эту связь тебе разорвать не под силу…

– Может, и так, – перебила его Катрин. – Но не строй себе иллюзий – я люблю Сержа, и с этим тебе ничего не поделать. А если ты причинишь ему вред – ты ведь понимаешь, о чем я – то будешь последним мужчиной в мире, к которому я могла бы испытать любовь.

– Last, but not least[189]

– пробормотал Олег, но Катрин услышала и поняла:

– Чтоб ты знал, – бесстрашно заявила она. – Если это произойдет – то есть, если когда-нибудь я стану так безумна, что испытаю к тебе какие-то иные чувства, кроме горечи и стыда – я не буду жить. Такого позора я уже не вынесу.

– Вот как, – холодно процедил Олег. – Значит, чувство ко мне – это позор?

Катрин закрыла глаза. Их разговор абсурден от начала до конца. Какие чувства? Как вообще у нее язык повернулся произнести нечто подобное? Пора заканчивать этот бессмысленный разговор.

– Уверена, ты меня понял. А теперь уходи. Я буду мужу звонить. А то Орлов загнется там, в этом подвале. Кстати, где его руки? Может, их можно пришить?

– Не выйдет, – злорадно посмотрел он на нее. – Во-первых, лишился он их сутки назад, во-вторых, у него уже гангрена началась, а в-третьих – я их выкинул на помойку – вот местным бомжам подарочек будет…

На этот раз его цинизм доконал Катрин. Тошнота снова подкатила к горлу, и она едва успела нагнуться, чтобы исторгнуть из себя недавний кофе, выпитый в торговом центре. Олег достал платок и вытер ей губы. Бережно, поддерживая за локоть, он вывел ее на свежий воздух.

– Тебе лучше поехать домой. Черт с ним, в конце концов… Вызови скорую, если тебе так хочется. Хотя, поверь мне, это уже бесполезно. У него сепсис.

– Что? – Катрин тяжело дышала, прижимая руки к груди. – Я не могу оставить его умирать здесь. Уходи, иначе меня снова вырвет.

– Как мило, – Олег отпустил ее. – Хорошо… Прощай.