Хроника смертельной осени

– Ваша гордость делает вам честь, Катрин, – задумчиво произнес Джош, – но иногда, лучше поступать разумно. Жизнь бесценна – пока вы живы, всегда остается надежда.

– Надежда? – переспросила Катрин, – тогда мне казалось, надежды нет.

– А сейчас?

– А сейчас боль притупилась, и я живу дальше. Наверно, я счастлива. Да, конечно, я счастлива, – поправилась она. – Но я не могу не думать о том, что случилось со мной и всеми нами тогда, два года назад.

Она замолчала, словно силы ее иссякли. Но американец не унимался:

– Вы упомянули Мигеля Кортеса. Он кто?

– Мой бывший друг, – словно через силу произнесла Катрин. – Возненавидевший меня по неизвестной причине.

– Быть может, вы его отвергли? И это ненависть оскорбленного мужчины?

– Я его не отвергала. Мигель всегда играл со мной в какую-то им самим придуманную игру, правила которой понимал только он один.

– Какую игру? – мрачно поинтересовался Джош.

Катрин чуть усмехнулась.

– «Querida, я бы тебя трахнул, если б ты не была женщиной моего друга».

– Мудреное название у этой игры, – хмыкнул Нантвич.

– Не такое мудреное, как кажется, – отозвалась Катрин. – А вот Анной он занялся вплотную, так, что у нее крышу снесло.

– Как-как? – рассмеялся Джош. – Уж этот ваш британский английский, Катрин… «Крышу снесло» – надо же!

– Это не смешно, – брови Катрин сдвинулись, и между ними залегла морщинка. – Она чуть не погибла из-за этого идиота. О том, какая это вопиющая подлость по отношению к Антону – я вообще не говорю!

– Антон – это ваш друг, – заметил Джош. – Тот, который единственный – просто друг?

– Я не говорила, что единственный. Но он – лучший. Лучший друг, лучший из людей, которых я когда-либо знала. За исключением моего мужа, конечно, – добавила она со всей возможной толерантностью.

– Ваш муж – врач? – спросил он и ее грустное лицо расцвело.

– Да, известный хирург. Он такой сильный, такой смелый! Если вы изучали мое досье… – она чуть покраснела, – то должны знать его имя.

– Сергей Булгаков, доктор медицины, – проронил он машинально.

– Да, это он, – подтвердила она, и в голосе ее звучала неподдельная гордость, что, разумеется, не осталось незамеченным американцем.

– Yeah, [47]– протянул он. – Любопытно бы с ним познакомиться.

– У вас будет шанс, – сказала она и, опустив руку в воду, немного поболтала ею. – Завтра вечером он приедет из Лондона.

– Как приедет? Зачем? – нахмурился Нантвич на мгновение, а потом, уловив ее изумленный взгляд, спохватился: – Простите… Понятно, зачем. Чтоб жену держать под присмотром.

– Нет, – покачала головой Катрин, – Ему не нужно за мной присматривать. Мы хотим побыть вдвоем в Париже. Согласитесь – это романтично.

Несколько минут Джош молчал, а потом, так и не проронив ни слова, вновь взялся за весла и стал грести к берегу. Причалив к пирсу, он перебрался с лодки на деревянную пристань и протянул руку Катрин. Уцепившись за его ладонь, Катрин встала, и он с силой потянул ее к себе. Катрин уже успела ступить одной ногой на мостки, когда лодка заплясала на воде, и она, теряя равновесие, почувствовала, как палуба уходит из-под ног. Нантвич подхватил ее за локти и втащил наверх – иначе бы не миновать Катрин купания в холодном пруду. Но она оказалась в ловушке, прижатая к его груди, и Джош стоял, не собираясь отпускать ее, а она почему-то медлила с тем, чтобы отстраниться. Его руки, забравшись под пальто Катрин, обхватили тонкую талию. Молодая женщина подняла голову и увидела светло-ореховые глаза, совершенно, как ей показалось, сумасшедшие. И вот, когда она встретилась с ним взглядом, его губы коснулись ее губ и он стал целовать их – нежно и неторопливо. Катрин в панике обнаружила, что отвечает ему, и меньше всего на свете ей хочется, чтобы этот поцелуй закончился. Правая рука агента скользнула по ее спине, гладя весьма чувствительное место между лопаток, а поцелуй все длился и длился, медленный и тягучий, как остановившееся время…

Наконец, он оставил губы Катрин, но не оставил ее саму, продолжая прижимать к себе все с той же силой и не отрываясь смотреть в испуганные темные глаза.

– Джош… – умоляюще прошептала Катрин, – перестаньте. Пожалуйста.

Он моментально отпустил ее, даже чуть оттолкнул, выставив вперед ладони, словно защищаясь от ее возможного гнева. Она же, отпрянув от него, повернулась и быстро пошла прочь.

– Катрин! – воскликнул Нантвич, но она не повернула головы. Тогда он бросился вслед, и, догнав, преградил ей путь. Он не решился более дотронуться до нее, но на лице его было написано что угодно, только не сожаление. Однако он произнес:

– Простите меня!

Катрин лишь качала головой, не в силах вымолвить ни слова.

– Вашему мужу все же необходимо присматривать за вами, – объявил Нантвич хрипло, словно что-то в горле мешало ему говорить. Катрин старалась избегать его взгляда. Несколько мгновений он наблюдал, как она, хоть и с опозданием, заливается краской, а потом решительно повел молодую женщину в сторону дубовой рощи – туда, где они оставили Жики отдыхать.