Хроника смертельной весны

Катрин почти вырвала телефон из ее рук. Господи, действительно номер мужа забит под этим именем — которым его называли только очень близкие друзья. Задержав дыхание, она нажала на кнопку вызова.

Он ответил практически мгновенно.

– Ça va, cherie, — услышала она голос мужа.

— Серж… — прошептала она, хотя, наверно, имело смысл просто отключиться.

— Катрин?.. — в его голосе звучало не просто изумление — он был поражен и поражен неприятно. — Откуда ты…

Дальше Катрин уже не слушала. Она в ярости запустила чужим телефоном в стену.

— Твою мать! — рявкнула она.

— О-о… — Изабель даже глазом не моргнула. — Какой темперамент…. Убедились?..

— Все равно, я вам не верю, — заявила Катрин. — Мало ли, откуда у вас его номер!

Зрачки светлых глаз Изабель сузились, как у кошки:

— Забавно! Когда я ему намекнула на возможность того, что вы неверны ему, он тоже не поверил. Рассмеялся мне в лицо. Теперь же у меня есть доказательства.

— Но если вы покажете ему эту… запись, он, скорее всего, разведется со мной. Зачем вам, чтобы я исчезла?

— О нет, — Изабель покачала головой. — Не все так просто. Да, скорее всего, он с вами разведется. Но не перестанет вас любить. Мы с вами, Катрин, из породы женщин, узнав которых, крайне трудно вытравить из памяти.

— Не равняйте меня с собой! — заносчиво заявила Катрин.

— Да, вы мне не ровня, — согласилась Изабель. — Но мне нравится, как вы держитесь — самообладания вам не занимать, — Изабель красноречиво взглянула на осколки своего смартфона. — Думаю, это одна черт вашего характера, который так привлекает Сержа.

— Не смейте называть моего мужа — Сержем! — процедила Катрин.

— Я не спрашиваю вашего разрешения, мадам. Когда вы сбежите с вашим любовником — серийным убийцей, насильником и предателем, то Серж поймет — что вы и сами — ничуть не лучше. Такая же грязная лживая тварь.

Несколько мгновений Катрин молчала. Потом, пристально глядя на Изабель, повела плечами, и рубашка Рыкова соскользнула на пол. Тревожный взгляд Изабель метнулся в сторону мужчины у двери. Из прорезей маски влажно блестели серые глаза, устремленные на обнаженную женщину, лишь слегка прикрытую длинными волосами, словно Венера Боттичелли — на ее высокую, чуть отяжелевшую после родов, грудь, тонкую талию, плоский живот. Несколько раз его кадык нервно дернулся.

В гробовой тишине Катрин неторопливо натянула белье, чулки, юбку и водолазку — благо Олег позаботился сложить ее одежду в изножье дивана и ей не пришлось рыться в сваленных в прихожей вещах. Скрутила волосы в узел. Наконец она была готова.

— Теперь я вас слушаю, — она присела на диван, однако, поодаль от Изабель, ошарашенно наблюдавшей за тем, как Катрин одевается.

Француженка опомнилась: — Mon dieu, я не верила тому, что о вас говорят.

— Напрасно, — отозвалась Катрин без тени смущения. — Я именно такая. Красивая и равнодушная ко всему, что меня не касается.

От двери раздался треск — переминавшийся с ноги на ногу мужчина наступил на пресловутый зонт-трость. — Pardonnez-moi, mes dames![416] — его хрипатые извинения прозвучали настолько дико, что Катрин фыркнула: — Pas de problème![417]

Изабель же и бровью не повела: — Вы так же равнодушны к вашему мужу?

— Не ваша забота — мой муж и мои с ним отношения.

— Ошибаетесь, — Изабель улыбнулась со всем сарказмом, на который только оказалась способна после представления, устроенного Катрин. — Мы теперь трио, а с сегодняшнего дня, — тут она демонстративно вздохнула, — квартет.

Катрин гордо изогнула бровь: — Не обольщайтесь. В моем трио для вас партии нет. Что бы вы себе не вообразили.

— Вы так наивны, Катрин! — Изабель не торопясь раскрыла шикарную сумку: — Как вам понравится это?