Хроника смертельной весны

Она достала несколько фотографий и протянула Катрин. Поколебавшись мгновение, та все же взяла их в руки. Серж. Серж и эта женщина. На снимках они были вместе: на горном склоне, смеющиеся на фоне синего-синего неба, в горнолыжном баре, чокающиеся кружками с глинтвейном, гуляющие в обнимку по сказочной улочке Майрхофена. Как давно она не видела его таким счастливым! Катрин почувствовала во рту металлический вкус: дискотека в одном из баров: его руки на талии Изабель, ее руки на его мощной шее, и их губы, соединившиеся в поцелуе. И дата внизу фотографии — в тот день он наотрез отказался ехать с ней в Ваттенс, в хрустальный музей. Катрин вспомнила, как с облегчением вздохнула тогда — несколько часов она будет предоставлена себе — побродит по музею, разорит бутик, без оглядки на нетерпеливо вздыхающего мужа, выпьет кофе по-венски в какой-нибудь уютной кофейне, предаваясь мечтам. Программу она тогда выполнила полностью — но, оказывается, Серж тоже времени зря не терял. Когда она вернулась — поздно вечером, его в номере не оказалось. На ее звонки не отвечал, появился сильно за полночь, сильно поддатый и… О боже! Катрин отчетливо вспомнила выражение его лица — чуть смущенное, даже виноватое. Он тогда отправился в душ, не подойдя к ней, а потом сразу лег спать, что было необычно. Наутро, в ответ на ее вопросы, возмущенно заявил: «В ночном клубе завис, а что мне еще делать, пока тебя нет!» Вот, значит, с кем он проводил время! Когда ей было так плохо… так одиноко…

— И что? — она едва нашла в себе силы сдержаться и не запустить эти фотографии в торжествующее лицо Изабель. — Подумаешь! Выпил лишнего. На подвиги потянуло.

— Да? — хмыкнула та и достала из сумки еще один снимок. — И это тоже — выпил лишнего?

И тут Катрин почувствовала тошноту: поза Сергея и Изабель не оставляла сомнений в том, чем они занимались — тем же, чем и она с Рыковым несколько часов назад на полу в прихожей. Изабель с удовольствием наблюдала, как ее соперница бледнеет — так, что сливается с оштукатуренной стеной. — Уверяю вас, — продолжала она елейным голоском. — Он может и не был трезв, но вполне отдавал себе отчет в своих поступках. Ваш муж великолепен, — она плотоядно облизнулась. — Не понимаю, как вы смогли променять его на это чудовище. Не без обаяния, конечно, но чудовище.

Самое ужасное было то, что Катрин отчетливо понимала — эта страшная женщина права. — Я не позволю себя шантажировать, — прошептала она.

— Вы уже позволили, — Изабель поднялась. — Сейчас я вас оставлю. Уйти отсюда вы не сможете — мой человек позаботится о вас. Выбор у вас прост — либо вы уедете навсегда, либо умрете. Советую проявить благоразумие, мадам. Если она будет плохо себя вести, — она повернулась к мужчине у дверей, — я разрешаю успокоить ее любым доступным вам способом, кроме убийства. Пока, во всяком случае. Итак, мадам, вы останетесь здесь на сутки. Через двадцать четыре часа я вернусь за ответом. Мне бы хотелось решить вопрос мирно. Но если вы откажетесь — живой отсюда не выйдете.

С этими словами Изабель подхватила сумку, и, в очередной раз, смерив Катрин презрительным взглядом, удалилась. Катрин осталась сидеть на диване. После того, как Изабель скрылась за дверью, она уронила голову на руки и застонала. Так она провела несколько минут, пока, наконец, не разогнулась и не подняла заплаканное лицо, полное отчаяния. — Что же мне делать? — прошептала она по-русски.

— I can’t understand your fuckin’ tongue, but you’re in a pretty pickle[418]

, — услышала она и обернулась. Рядом с ее стражем стояла та самая рыжеволосая стерва, установившая камеру перед уходом. Та, из-за которой Катрин оказалась в столь ужасном положении. — Ты, сука! — прошипела она с ненавистью. — Bitch![419]

— Зачем же грубить, — миролюбиво отозвалась Бриджит. — Я ни в чем перед тобой не провинилась.

— Ты установила камеру?!

Бриджит казалось, была искренне озадачена: — Камеру? Какую камеру? Джош только вчера демонтировал пару. Здесь, — она ткнула пальцем в старый плафон под низким потолком. — И там, — показала в сторону балкона.

— Я тебе не верю, — Катрин вновь опустилась на диван. — Наверняка ты сделала это из ревности.

— Oh, yes. И ночь в вонючем отеле я тоже решила провести из ревности. Дура. Изабель тебя просто развела. Нет здесь никаких камер.

— Есть, — услышали они голос стража на скверном английском. — Дистанционная камера с сильнейшим приближением и очень чувствительным микрофоном. Выгляните на улицу и посмотрите на окна противоположного дома.

Катрин не шевельнулась, а Бриджит подошла к окну. Окна в доме напротив были завешены кружевными занавесками.

— Вот откуда она шпионила за вами, — пробормотала она. — Подойди, Катрин, взгляни.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Все просто. Когда его мучают кошмары, он просыпается, выкрикивая твое имя. Когда напивается, то со слезами рассказывает, как он тебя…

— Замолчи! — Катрин испуганно покосилась на черную фигуру у дверного проема.

— Надо убираться отсюда, — Бриджит схватила рюкзак и стала кидать туда вещи.