Хроника смертельной весны

— Ах, Катрин, — Анна даже бровью не повела. — Да, она заходила. На чай.

— Ах, на чай! Понятно.

— Так как Антон? — повторила Анна. — Он здоров?

— О да! Ругается нехорошими словами. Любимое слово — «черт».

— Что?!!

— Весь в маму.

Анна рассмеялась, но смех ее звучал достаточно напряженно, чего Сергей не мог не заметить. Он решил сменить щекотливую тему на более нейтральную: — Как ты поживаешь? Как твои дела?

— У меня все хорошо, — Анну позабавило, как он перевел стрелки. — Поговорим обо мне?

Он испытующе посмотрел на нее: — Говорят, у тебя роман? Я его знаю?

Анна вздрогнула. Конечно, она понимала, что рано или поздно о ее помолвке с Франсуа узнают все, но как отреагируют близкие ей люди на такое решение? Не сочтут ли они ее предательницей, как сочли уже однажды? Конечно, сделают вид, что рады за нее, скорее всего, даже поздравят. Но что при этом подумают? Что Антон забыт ею окончательно и бесповоротно?..

— Анна, милая, — окликнул ее Булгаков. — Ты не должна оглядываться назад и жить прошлым. Ты заслужила счастье, как никто другой. Антон бы порадовался за тебя.

Из ее глаз брызнули слезы, а плечи затряслись. — Перестань, — он ласково дотронулся до ее руки. — Перестань себя терзать и живи дальше. Ты любишь этого человека?

— Его зовут Франсуа, — неожиданно выпалила она. — И думаю — да, я его люблю.

Булгаков успокаивающе сжал ее плечо: — Вот и хорошо. Пригласишь на свадьбу?

Анна не успела ответить, так как в гостиной появилась Жики в сопровождении молодого парня: — Серж, позвольте вам представить моего правнука, Себастьяна фон Арденна. Он хирург, как и вы.

— Вы — Серж Булгаков? — у мальчика было светлое открытое лицо и умные серые глаза. — Это честь для меня.

— А вы, коллега, судя по фамилии, родственник Габриэля фон Арденна? — Сергей с удовольствием рассматривал парня. — Мы несколько раз встречались с ним на международных конференциях.

— Я его сын.

У Булгакова мелькнула мысль — вот бы и Антон лет эдак через…цать с такой же гордостью заявил «Я — сын Сергея Булгакова». Но пока что двухлетний Антон ругается, как сапожник… ну, или сын сапожника.

— В какой области специализируетесь, коллега?

— Военно-полевая хирургия, — все так же гордо произнес Себастьян, почему-то оглянувшись на Жики. Та одобрительно кивнула.

— Интересный выбор, — Сергей не мог скрыть недоумения. — Как успехи?

— Штопаю понемногу, — Сергею померещилось за его улыбкой нечто горькое, обреченное. Не сожалеет ли молодой врач о выбранном пути? Но, возможно, ему всего лишь показалось. Поразмыслить над этим ему помешал звонок. Внук Жики извинился и полез за телефоном:

— Meine Liebe?.. — он торопливо выбежал из гостиной. Булгаков кинул взгляд на тангеру и поразился — выражение морщинистого лица было нежным, даже чуть умилительным. Когда спустя минуту внук вернулся, она спросила его по-немецки:

— Это твоя девчонка? Ты уходишь? В кои-то веки к бабке приехал…

Себастьян ответил ей по-немецки — но если Жики говорила на классическом хох-дойче[425], то в говоре парня явственно слышался мягкий южно-немецкий акцент — словно он был уроженцем Баварии или венцем:

— Да, бабушка. Это Бриджит. Ты имеешь что-то против?

— Нет, это не мое дело. Но ты же знаешь…

— Знаю.

— Будь осторожен, мой мальчик.

— Я осторожен. Ты представить не можешь — насколько.

Анна по-немецки не понимала совсем, а Сергей особо не вслушивался. Себастьян обратился к нему:

— Прошу меня простить. Мне нужно уехать. У моей девушки проблемы.

— Нельзя оставлять девушек наедине с их проблемами, — усмехнулся Булгаков. — Если они начнут их решать самостоятельно — не миновать беды.

— Боюсь, вы правы, — Себастьян поцеловал бабушку в пергаментную щеку. — Bonne journée! Pfiati, Mütterchen![426]

— Sei vorsichtig, mein lieber Junge![427]

По-военному коротко поклонившись, Себастьян вышел, а Жики обратилась к Сергею: — Как у вас дела, Серж? Серж. Серж! Серж! — она потрясла его за плечо: — Вы меня слышите? Что это с вами?

— О господи, — прошептал побледневший Булгаков. — Такого не бывает…

— Да что случилось? — встревожилась и Анна. — Серж, на тебе лица нет!

— Такого не бывает, — повторил он. — Как две капли воды… Как две капли воды…

Он не мог произнести такое вслух: «Этот парень поразительно похож на Олега Рыкова» — как будто время повернулось вспять и он вновь видит мальчика, спасенного им от своры голодных до крови гопников около московской станции метро «Беговая»…

11.25, Дефанс, Иль-де-Франс

…Бриджит бросила взгляд на часы — подарок Баса на день рождения — разговор занял ровно тридцать секунд — вряд ли звонок успели отследить. Теперь быстро отсюда. Она надвинула берет почти на глаза, и, подняла повыше воротник куртки. На всякий случай бегло огляделась по сторонам — вроде никого подозрительного — только группа раскосых туристов фоткается неподалеку, у нелепой скульптуры — большого пальца, отлитого в бронзе.

— Ну как? — с надеждой спросила Катрин. — Он не знает, где Джош?

— Нет, — Бриджит с сожалением вздохнула. — Он вообще не знает, что случилось.