Хроника смертельной весны

— Босс, ну-ка в сторону… Aber ein bisschen dalli![492] — ей в руку вонзилась игла. — Вот хорошо. Сейчас тебе станет лучше…

— Что ты ей вколол? — услышала она подозрительный голос Олега.

— Слушай, босс, занимайся своим делом… Я тебя не учу кровь пускать всякой мрази, вот и ты… Nicht auf dem Teller haben![493]

— Что теперь? — Катрин вспомнила — обладательницу этого хрипловатого голоса зовут Бриджит.

— Едем к мадам Перейра, — решительно заявил Олег. — Оставим там Катрин, а там будет видно. Может твоя бабка нам объяснит, что происходит. Если она, конечно, не договорилась с Изабель.

— Подождите… — услышали они слабый голос, — Олег… Подожди. Я вспомнила.

— Что, милая? Что ты вспомнила?

— Он с кем-то говорил. Но второго голоса я не слышала.

— Кто говорил? Фафнир?

— Да… Господи, что же он говорил?..

— Постарайся вспомнить.

— Он говорил «Мадам Магистр отдала приказ, и вы должны его исполнить. Я решу свою часть проблемы».

— А дальше?..

— Дальше… Мужчина… мужчина… — слова, казалось, застряли у Катрин в горле.

— Какой мужчина?

— Фафнир сказал: «Тот, за которым вы следили весь день, на вас».

— За кем это они следили? — спросил Олег.

— И кто это «вы»? — вставила Бриджит.

— Он ищет меня, — прошептала Катрин.

— Кто — он? — спросил Олег.

— Серж, — шевельнула она бледными губами. — Он ищет меня по всему Парижу. Так говорил тот человек. Я помню только обрывки его разговора, но эти слова я слышала четко.

— Катрин, ты уверена?

— Абсолютно.

— Что это значит? — поинтересовался Себастьян.

Джош несколько мгновений молчал, а потом, покосился на Катрин, скорчившуюся на заднем сиденье и утирающую все еще бегущие слезы:

— Думаю, это значит, что Изабель решила убрать Сержа. Чем, интересно, он ей насолил?

— Он ее любовник, — прошептала Катрин.

— Да ну? — усмехнулся Джош. — С чего ты взяла?

Она не ответила, лишь отвернулась, чтобы скрыть гневную гримасу, которую оказалась не в силах сдержать, несмотря на муторное состояние. Но смысл его слов до нее доходил очень медленно. А когда дошел, она схватилась за голову:

— Что ты сказал? Изабель решила убить Сержа?.. И ты допустишь? Ты — его друг!

— Опомнись, Катрин, — глухо отозвался Джош. — О чем ты говоришь? Я убил его первую жену, надругался над его любимой женщиной и украл у него вторую жену. Это ты называешь — друг? С таким другом, как я — враги не нужны.

— Ах вот как! — протянула она. — Тогда конечно. Вероятно, тебе бы даже было удобно, если б Сергея убили. Но учти — не попадайся мне тогда на глаза. Никогда.

Он выслушал ее тираду, не перебивая, а когда же она замолчала, хлопнул Себастьяна по плечу: — На улицу Жирардон, mein Freund…

19.30, Мост Понт-Неф, Париж,

Сергей шагал, не разбирая дороги, не понимая, куда и зачем — вдоль острова, по длинной улице Сен Луи ан Л’Иль, перешел на Сите, а оттуда — на Левый берег. В окрестностях бульваров Сен-Жермен и Сен-Мишель он блуждал по замысловатым сплетениям узких, мощенных булыжником, улиц и переулков, почему-то неизменно оказываясь у Сен-Сюльпис. Какое-то время он провел в маленьком кафе у Одеона, уничтожая местные запасы коньяка. Когда почувствовал, что еще немного — и он напьется окончательно и бесповоротно, с трудом выяснил у официанта в какую сторону ему идти, и отправился дальше. Видимо, объяснения le serveur оказались не очень четкими, так как Булгаков вновь долго плутал, пока в девятом часу не очутился на Понт Неф — на Новом мосту. Ему и в голову не могло прийти, что именно здесь его жена пыталась свести счеты с жизнью. Он застыл подле полукруглой ниши с гранитной скамьей, в прострации глядя вдаль. Голова трещала от тяжелого и неприятного разговора с Изабель и выпитого коньяка, но в тошнотворном месиве, словно ядовитый шип, вонзившийся под ноготь, пронзала одна только мысль: Катрин исчезла, и он не имеет представления, где ее искать. Дикое заявление мадам де Бофор он не то чтобы пропустил мимо ушей, но просто ему не поверил.

Он явственно ощутил чье-то присутствие за спиной. Сергей оглянулся — никого. Он вновь устремил отрешенный взгляд на текущую под мостом Сену. «Ты не можешь меня любить, какой я стала. В моей душе черным-черно, в ней не осталось ничего светлого. А тело мое осквернено и унижено — стоит ли о нем вообще говорить». Так она сказала ему несколько лет назад, когда ему казалось, что надежды на ее любовь нет никакой. «Понимаешь ли ты, в каком аду я живу последнее время? Видеть тебя так близко и не сметь приблизиться». Его страстные слова тогда проникли все же в сердце Катрин, растопив осколок бесчувственного льда. Он, Булгаков, все же получил ее — мечту всей жизни, и он чувствовал себя триумфатором, вернувшимся с победой из долгого изнурительного похода. Как наивен он был, как заблуждался!