Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

— Пожалуй, как пальцы на своих руках, — быстро ответила Ювентина, уже смутно догадываясь, о чем пойдет речь.

— Значит, ты смогла бы в одну из ночей отыскать нужную камеру в эргастуле, где содержится Мемнон?

— Думаю, без труда.

— Как ты смотришь на то, чтобы устроить Мемнону побег?

— Я часто думала об этом, — взволнованно сказала Ювентина, с надеждой глядя на римлянина. — Но разве это возможно?

— Если все хорошенько рассчитать и подготовить, нет ничего невозможного… Разумеется, одной тебе не справиться с этим делом. Ты получишь в помощники двух или трех самых надежных из моих слуг… Итак, ты согласна?

— Еще бы!

— Прекрасно, — с большим удовлетворением сказал Минуций. — Я рад, что ты оказалась такой смелой девушкой. Немного позднее мы все тщательно обсудим. С Мемноном я поговорю сам…

Прибытие в Рим капуанцев, давнишних кредиторов Минуция, не было для него неожиданностью. Они должны были появиться даже раньше января, потому что все сроки денежных выплат по его заемным письмам прошли.

Вообще-то Минуций надеялся дотянуть до весны, но теперь об этом нечего было думать, и он торопился покончить с делами, не терпящими отлагательств.

Уже на следующий день после всего описанного в предыдущей главе Минуций окончательно договорился со Стертинием, владельцем оружейных мастерских, уплатив ему залог из тех денег, которые он выиграл у Клодия и Волкация во время гладиаторских игр, а также выручил от продажи всей своей драгоценной утвари.

Оставалось лишь дождаться возвращения рабов из Кампании. С ними он собирался отправить груз с оружием в свое свессульское имение.

Чтобы не вызывать ненужных толков и подозрений, Минуций даже в беседах со своими рабами как бы ненароком подчеркивал, что закупил это оружие для выгодной перепродажи в областях воинственных самнитов и марсов, где римское оружие действительно пользовалось исключительным спросом.

Другой его заботой была передача в собственность Сексту Аттию Лабиену, отцу Марка, своего дома на Кипрской улице.

Суть предстоящей сделки заключалась в том, что дом Минуция на законном основании переходил во владение старика Лабиена, хотя тому не надо было платить за него ни сестерция. Должники, которым грозил суд и утрата имущества, нередко поступали таким образом, дабы уберечь последнее, что у них было, от продажи с аукциона. Конечно, такая сделка имела смысл, если она совершалась между родственниками или надежными друзьями, от которых можно было потом ожидать, что они вернут все обратно, когда должник так или иначе рассчитается с кредиторами.

С покойным отцом Минуция Секст Лабиен был в свойстве. Его жена Вергиния была родной сестрой Постумии, мачехи Минуция. Выше уже говорилось, что Минуций проявил подлинное благородство и бескорыстие, оставив мачехе после смерти отца значительную часть наследства, за что обе сестры его благословляли и потом всегда относились к нему с сердечной добротой, сквозь пальцы глядя на его легкомысленное поведение, а старый Лабиен почитал его, как родного сына.

Когда Минуций обратился к нему с этой неожиданной для него просьбой, тот не стал ни о чем расспрашивать и ответил с решительностью старого солдата:

— Раз так нужно, сынок, то так и сделаем! И будь спокоен! Лишь только ты устроишь свои дела, мы совершим все необходимое, чтобы и твой дом, и все твое имущество вернулись к тебе в целости и сохранности.

Между тем заимодавцы Минуция один за другим присылали ему письменные уведомления о подаче на него в суд.

Минуций заторопился.

Он попросил старика Лабиена пригласить в качестве свидетелей намечаемой сделки его почтенных друзей (все они были всаднического звания), чтобы договор о купле-продаже дома выглядел в высшей степени законно и не вызывал бы ни малейших сомнений во время предстоящего судебного разбирательства.

Через некоторое время Минуций разослал всем этим людям приглашения отобедать у него и заодно совершить манципацию. В числе приглашенных были также Марк Лабиен и Квинт Серторий.

Минуций составил купчую, согласно которой дом его на Кипрской улице переходил в собственность Секста Аттия Лабиена со всем имуществом и рабами его городской фамилии за два миллиона сестерциев.

— Я не могу допустить, — говорил Минуций в разговоре с Марком, — чтобы дом моего отца, дом, в котором я родился и в котором умерла моя мать, попал в чужие руки. Если со мной что-нибудь случится, то ты, Марк, можешь поселиться в нем, когда поженишься…

В списке рабов Минуция, прилагавшемся к составленному документу, значились имена самых любимых и верных его слуг, которых Секст Лабиен обязался в случае смерти Минуция отпустить на свободу.

Этот по сути завещательный документ Секст Лабиен и Минуций скрепили своими печатями. Для освящения сделки древним римским обычаем оставалось лишь пригласить свидетелей.

За четыре дня до февральских календ (29 января) в доме Минуция собрались гости, для которых приготовлен был роскошный обед.

После совершения торжественного обряда манципации началось пиршество.