Хроника времён «царя Бориса»

Думаю, что заседание Совета безопасности июльского созыва подтверждает правильность наших предположений. Именно на этом Совете Президент устроил публичное «прощупывание» своих ближайших соратников на предмет преданности лично ему, Президенту. Определенное ухудшение моих личных отношений с Президентом следует поставить в этот же ряд. На парламентских слушаниях по поводу событий 12 июня я произнес буквально следующее: «Мы должны выговаривать слова правды, какой бы неутешительной и невыгодной для нас она ни была. События последних дней со всей очевидностью дают нам понять, что правоохранительные органы занимают позицию стороннего наблюдателя. Они ждут смены власти, чтобы в кратчайший срок той, новой, присягнуть на верность». Естественно, я говорил не только это, но именно эти фразы были немедленно подхвачены средствами массовой информации и растиражированы по всему миру. Как я понимаю, мое заявление вызвало раздражение у Президента. Кстати, практически все баталии вокруг «Останкино» проходили в отсутствие Президента (он находился в этот момент в Америке). Верность данного предположения подтвердило заседание правительства, которое 20 июня прошло под председательством вице-президента. Поведение первого заместителя Генерального прокурора Москвы, не увидевшего ни в поведении организаторов, преднамеренно возбуждавших толпу, ни в шовинистическом угаре, в который погружался митинг, ни в призывах к свержению законно избранной власти, фактов для возбуждения уголовного дела. Министр внутренних дел считал, что события в «Останкино» — это головная боль Москвы. В одном министр был настойчив и этой возможности не упустил — нерешительность ОМОНа списали на необязательность главы московской милиции Мурашова, который, несмотря на серьезность ситуации, отбыл вместе с женой на Филиппины, где шла шахматная Олимпиада. В общей суматохе Мурашов был приговорен, и его решили немедленно заменить. Но это не более чем частность. Слова обвинения в адрес правоохранительных органов, столь грозно заявленные утром 22 июня, а вечером намечался тот самый митинг и у «Останкино», и на Манежной площади, подтолкнули милицию и Федеральное бюро безопасности к необходимым действиям по наведению порядка. Неудивительно, что мое заявление, сделанное буквально накануне, привело в ярость руководство правоохранительных органов.

Спустя некоторое время это же обвинение в адрес правоохранительных органов, предсказывая назревающий переворот, повторил и министр иностранных дел А. Козырев. Не случайно спустя 3–4 дня поползли слухи об отставке Козырева. Они были опровергнуты самим министром, на его пресс-конференции. Сам факт слухов, возникших в момент наибольшей активности Президента в международных делах, успех которых был очевиден и не мог исключить значительной роли Козырева в этом успехе, заставлял причину недовольства Козыревым искать в ином.

Высокому монарху, диктатору, равно и Президенту, избранному демократически, внушается одна незыблемая истина. Опорой власти, гарантом её существования является верность ей трех сил: армии, полиции и органов безопасности. В нашем случае эта истина не столь бесспорна. Ибо ранее — а этому «ранее» не было двух лет временной отдаленности — три силы были главным оплотом и защитой консерватизма в нашей стране. Более того, они сами были его заповедной зоной. На пресс-конференции для зарубежных журналистов, случившейся 6 июля, Президенту был задан вопрос о надежности правоохранительных органов. Его ответ и удивил, и озадачил меня. Гарантом надежности Президент посчитал приверженность демократическим убеждениям руководителей трех структур: прокуратуры, Федерального бюро безопасности и милиции. Президент говорил об этом как о факте очевидном, доказанном самой жизнью. Не сказанное домыслить несложно. «Я, Президент, исповедую демократические взгляды. Эти люди выдвинуты и замечены мной, следовательно, сомневаться в их приверженности демократии не приходится». Если же учесть, что каждый из этих руководителей возглавлял свое ведомство, исключая Генерального прокурора, менее года… И что попытка в недавнем прошлом министра внутренних дел слить два ведомства, МВД и органы безопасности, не принесла ему популярности, зная извечную неприязнь этих двух служб друг к другу, а также зная о том, что после неудавшегося маневра именно Баранников возглавил Службу безопасности, которую своим прежним предложением в некотором смысле унизил, думать, что его авторитет в этих кругах безупречен — опасное заблуждение, даже если предположить бесспорность его демократических взглядов.