Хроники Раскола

Зильгейн и Кольтрог — эти вояки уже откопались и помогали выбраться Сарнате. Блондинка почти сразу оттолкнула парней, наклонилась, брезгливо вытряхивая песок из коротких волос.

Фиоррат, бакенбардами, а главное, вычурной бородкой-полоской напоминавший мне женоподобную аристократию Франкены, совершенно неаристократично стоял на четвереньках и рьяно отплевывался. Проходя мимо, я легонько пнул его в бедро:

— Береги воду.

Семеро — все, кто уцелел из отряда... из войска в пять тысяч драконов! Я надеялся, что выжить повезло не одним нам. Алых, вероятно, разбросало по всей Великой Пустыне, и сейчас они приходят в себя, не имея ни малейшего представления ни о судьбе товарищей, ни о собственном местоположении.

Армии больше не существовало.

Разумом я понимал: никто не мог предугадать случившееся. Неподъемный груз вины давил на плечи, лишал воли, требовал заплатить за допущенную роковую ошибку. И только отсутствие того, кто имел право требовать искупления, да насущные хлопоты, ответственность перед кланом — перед этими семерыми птенцами, смотрящими на меня с потаенной надеждой — не позволяли окончательно согнуться под тяжестью греха.

Я мягко отстранил Ольдара, присел напротив раненого. Дракон убрал пальцы, обнаружив небольшую царапину, вокруг которой наливалась фиолетово-багровым здоровенная шишка.

— Что произошло?

— Простите, эсса. Виноват: не успел сгруппироваться и столкнулся с Ольдаром. Укачали меня песчаные демоны, — долговязый парень понурился, тщась казаться меньше. Неохотно признался, словно в чем-то постыдном. — Я болтанку на дух не переношу.

Морская болезнь? Явно не та слабость, о которой следует волноваться посреди пустыни. Нездоровый цвет лица Шельворба вызывал справедливые опасения, но если причина в качке, это еще полбеды.

— Сколько пальцев?

— Три.

— Три-четыре-пять, будем пальцы мы считать...

Я проигнорировал ехидное бормотание Ольдара за спиной.

— Голова болит?

Раненый секунду подумал.

— Нет.

— Идти можешь?

— Конечно, — дракон встрепенулся, напомнив сторожевого пса, выражая готовность к немедленным действиям.

Я встал. После секундных размышлений принялся распутывать ремешки. Короткий разговор подал мне неплохую идею. Наручи полетели в песок. Браслет-накопитель — надо же! пригодился! — рассыпался на осколки, словно был сделан из необожженной глины, а не металла.

«Птенцы» недоуменно наблюдали за моими манипуляциями.

— Снимайте броню, чего ждете?!

Я волок груду железа десятки верст в одну сторону и не испытывал желания тащить ее обратно. Доспех превратился в бесполезный, опасный груз, мешающий выжить. Выжить...

Я досадливо цыкнул, мгновенно взял себя в руки, не позволяя унынию и растерянности одержать верх. Вчера победа казалась если не предрешенной, то вполне достижимой, завтрашний день сулил безрадостные перспективы. Такое падение способно ошеломить любого!

Но кто? Кто мог подумать, что Харатэль удастся сладить с душой пустыни?! Не просто обрушить на нас мощь колоссального, но все-таки конечного резерва — пусть она Альтэсса, но одновременно и человек с его слабостями, ошибками и ограниченностью. Южная Повелительница обернула против нас гнев самого мира! Силу, перед которой следует бежать, потому как устоять невозможно.

Я с ненавистью и вызовом взглянул в белое жестокое око солнца, хрипло каркнул-скомандовал.

— Стройся!

— Выполнять распоряжение эссы! — Зильгейн наконец-то вспомнил о своих обязанностях.

В движения драконов, подчинившихся приказу, возвращалась уверенность. Привычка — вещь сильная... коварная, внушающая ложное спокойствие. Оборванный, растрепанный, перепачканный в пыли отряд по-прежнему безоговорочно уповал на всесильность командира, не допускал и мысли, что мы можем не выбраться из ловушки. И мы... выберемся.

Как далеко до предгорий? Я обернулся вокруг оси, любуясь на желто-коричневые барханы, закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям.

Пустыня хранила насмешливое молчание, ее забавляли копошащиеся среди дюн букашки. В этом враждебном ехидстве мне чудилось что-то совсем человеческое, точно безжизненные пески впитали часть души Южной Альтэссы. Харатэль еще не наигралась?

— Сколько у нас воды?

— Почти полная фляга, — вздернул горбатый нос Фиоррат.

— Две, — отчитались Кольтрог и Зильгейн.

— Одна, — Миорпа ковырнула сапогом песок, неохотно призналась. — Вторая пустая.

— Ничего. Я даже флягу потеряла — сорвало ветром, — покаянно развела руками Сарната.

— И у меня пусто, — Ольдар. — Так пусто, как только в центре Великой Пустыни бывает.

Глупая шутка вызвала снисходительные вздохи.

— Две, — Шельворб. Неожиданно для растяпы.

Не так плохо, как думал. И гораздо хуже, чем надеялся. Без воды человек протянет на солнцепеке сорок восемь часов, после чего наступит смерть. Дракон из верховной семьи продержится немного дольше — за счет выносливости и магии. Впрочем, на магию я не рассчитывал: борьба с песчаными демонами истощила резерв до дна, потребуется неделя, чтобы сила вернулась.

Хаос побери этих огненных жриц! Неужто им действительно нравится загорать посреди Великой Пустыни?!