Хрустальное счастье

Перед глазами всё белое, сияет и искрится, но это не снег. Это накидка из драгоценного шёлка, расшитая серебром и камнями, прозрачными, словно навечно застывшие капли родниковой воды. Рисунок нитей повторяет морозные узоры, мастерство вышивальщиц достойно всяких похвал. Но Ариэлю совсем не нравится роскошный наряд. Ведь именно в нём ему предстоит пережить этот долгий, мучительный, ужаснейший из ужасных день свадьбы.

Он смотрит на своё отражение в зеркале: лицо бледное, глаза лихорадочно блестят, волосы убраны и завиты на концах. Он облизывает губы, видимо, не в первый раз, и они выглядят слишком яркими, почти красными. И это так… Ариэль думает: «Непристойно», – но слышит с замиранием сердца:

– Красиво. Твоя красота ослепляет, пленяет.

Ариэль поворачивает голову на знакомый голос – Фер сидит на краю кровати. Никого больше в комнате нет. Он одет очень просто, как воин, на нём только чёрное. Но с простым воином его не спутать. Амулет огня яростно сверкает у него на груди, а на волосах лежит королевский венец. Той, огненно-красной, расшитой рубинами, накидки на нём нет. Ещё не надел? Она была на нём в тот страшный день – Ариэль точно помнит цвета их облачений. Огонь и солнце. И чистейший белый, как снег.

– Что вы здесь делаете? – спрашивает Ариэль.

В тот день они встретились в главном зале при тысячах свидетелей. Перед свадьбой Фер в покои будущего супруга не заходил – соблюдал обычай. Ариэля не беспокоили, давали собраться в тишине с помощью слуг. Он помнил – хотя предпочёл бы забыть. Пожелай Ариэль, и он всё вспомнит, каждую подробность того дня, каждый взгляд, каждое слово и даже мысль. Вот только желания нет, ни вспоминать, ни переживать это снова.

– Видеть избранника в свадебном наряде до свадьбы – плохая примета, – говорит Ариэль.

Фер встаёт. Он не приближается, но Ариэль едва не дрожит. Он весь как натянутая тетива за мгновение до выстрела.

– Вы не должны быть здесь. Вам здесь не место, – говорит он королю, который имеет право быть везде, где захочет.

Фер наклоняет голову, но взгляда от Ариэля не отводит. Его глаза тёмные, блестят, его взгляд пронзает насквозь.

– Я всего лишь хотел вновь вас увидеть.

Он делает шаг вперёд, и Ариэль отступает.

Фер качает головой.

– Пожалуйста, не бойтесь меня. Ариэль… Ариэль! Эль, ты меня слышишь?

*

Ариэль давно уже не спал так крепко и сладко. Он пригрелся под наваленными на него шубами и, хотя его, кажется, пытались будить, отказывался не только двигаться, но даже открывать глаза и вообще как-то показывать, что живой. Ему что-то снилось. Снег? Да, кажется, это был снег – белый, искрился, тревожил покой. Сквозь сон Ариэль слышал голоса братьев, негромкий шум, но пошевелился, лишь когда тело стало настойчиво заявлять о своих нуждах.

– Ну наконец! Вставай скорей и пошли со мной, я тебе такое покажу! – встретил его пробуждение Томи.

Розовощёкий, с блестящими глазами и растрёпанными волосами, он выглядел до крайности взбудораженным. Воспитанные люди называли таких, как Томи, увлекающаяся натура, прочие – шило в одном месте, так что Ариэль и не подумал вскакивать и бежать за ним по первому зову.

Томи едва не подпрыгивал от нетерпения поделиться новостями, но рассказывать о них не захотел.

– Сам увидишь! Это надо видеть самому.

Ариэль вставал медленно, потягивался, зевал во весь рот – Томи начал злиться из-за промедления. О чём шла речь, он отказывался говорить, и требовал скорей идти за собой.

– Это надо видеть!

Кай радостного возбуждения брата не разделял, к компании присоединиться отказался.

– Но тебе стоит сходить, – сказал он и повторил за Томи слово в слово: – Это надо видеть собственными глазами.

Когда они приблизились к воротам, Томи сначала показал знаками: веди себя тихо. Затем: смотри.

Ариэль выглянул наружу из узкой щели между неплотно закрытыми створками ворот и поначалу ничего особенного не заметил. Шёл снег – пушистый, красивый. Укрывал белым покрывалом замок, прилегающие здания, большой двор. Кроме идущего снега, Ариэль не заметил ни единого движения: ни человека, ни животного, ни птицы, вообще никого. Из-за снегопада даже следов трёх лошадей во дворе не осталось. Было тихо, совершенно пусто, безлюдно, безмолвно – так на что тут смотреть?

Томи выбрал до крайности неудачное время, чтобы шутить. Ариэль решил, что обязательно поговорит с братом. Пусть называет его занудой – всё равно.

Он уже открыл рот, чтобы высказать всё, что думает, когда одна из огромных птиц-изваяний, стоящих у главного входа в замок, ожила: покачала головой, встряхнулась, взмахнула крыльями. В воздух поднялось целое облако только что укрывавшего её каменное тело снега. Он осел, и стало казаться, что не было ничего. Только на одной птице лежал целый сугроб, а на другой – почти ничего.

Горгульи!

Томи навалился Ариэлю на спину, закрыл рот тёплой ладонью – только потому удалось сдержать крик.

– Тише ты, – шепнул брат на ухо. – Заметят, и всё нам. От них простым мечом не отмахаешься.

Ариэль высвободился из захвата и с предельным вниманием приник к щели между створками ворот.