Хрустальное счастье

– Ты не должен так делать! – Кай выглядел расстроенным. – Ты не можешь так собой рисковать, пренебрегать собой, своим здоровьем. Ты должен тепло одеваться и хорошо есть. Что мы будем делать, если ты сляжешь?

Ариэль кивнул – в этом Кай был на все сто прав. Он должен был подумать о братьях, когда отказывался от еды.

– Ты такой балбес, – мягко укорил его Кай и присел на корточки, помогая снять сапоги. – Ложись уже и отсыпайся.

– Мы хотели поговорить о том, куда едем, – напомнил Ариэль, откидываясь на набитый хрустящим сеном тюфяк. Балки потолка чинно кружились перед глазами.

– Потом расскажешь. – Кай забрался на кровать, примостился с правого бока и укрыл своей шубой. – Спи.

Ариэль и хотел бы последовать совету младшего брата – не получалось. И чем дольше он лежал, тем ясней понимал: если кое-что не сделать, уснуть не удастся. В душе что-то ворочалось, будто оголодавший медведь в зимней берлоге. Желание исполнить обряд походило на голод, который требовалось утолить.

– Я не разжёг очаг, – признался Ариэль, когда Кай спросил, почему он всё ещё не спит. Вставать не хотелось ужасно, но сон всё равно бы не пришёл – нечего и надеяться. – Надо развести огонь, или не усну.

Они разожгли камин вместе: Кай подул, чтобы сухие дощечки поскорей занялись, а Ариэль, стоя на коленях перед оранжевыми языками огня, впервые вслух, а не про себя пожелал супругам доброй ночи и крепкого сна.

– Я только сейчас понял: ты всё это время сам разжигал огонь, – заметил Кай, когда пламя взялось облизывать толстые брёвна, и следить за ним больше не было нужды. – Зачем ты скрывал от нас правду? – спросил он, поднимаясь на ноги и отряхивая пыль с колен.

Ариэль пожал плечами и тоже встал. Его качнуло, пришлось схватиться за стену. Крепкое всё же им подали вино, коварное – и очень вкусное. Внутри всё ещё сохранялось приятное тепло, согревало сильней, чем разожжённый огонь.

– Я не врал вам. Просто не хотел беспокоить.

– Такие вещи важно говорить. Хоть в этом мы могли бы помочь тебе.

Ариэль вздохнул.

– Мне нечего было вам рассказывать, я дошёл до вот этого, – он кивнул на огонь, – сам, когда не смог спать. Всего пару дней назад понял, что нужно делать. Когда я желаю своим мужьям доброго сна, что-то вот тут, – он прижал руку к груди, – успокаивается. Если при этом разжечь огонь, то становится совсем тихо.

Как быть хранителем очага, Ариэлю никто не объяснял, но он, всю жизнь готовящийся к пути альфы, в итоге оказался в омежьих делах не таким уже и невежей. Когда беспокойство впервые пришло, стало царапать внутри, как не даёт уснуть мышь, нашедшая в пропитание зачерствелый сухарь, Ариэль вспомнил старые предания, сказки, кое-что прочитанное – разобрался, чем себя успокоить. Одно из драгоценных воспоминаний детства – как омма разжигал огонь и улыбался, вспоминая имя отца – помогло окончательно разобраться. Ариэль сделал так же, как омма – и это помогло ещё лучше, чем когда он просто, без разожжённого огня, желал мужьям крепкого сна. Да и магия вела за собой, в том, правильно он поступает или нет, стала лучшим советчиком.

– Я думал, обязанности хранителя очага – всего лишь обычай, – сказал Кай, когда они вновь забрались в постель. – Помнишь? Наша няня всегда так говорила. Сначала пугала сказками, а потом, когда, вместо фей и добрых духов, я начал видеть приведения, призналась, что всё это россказни для детей, и просила меня не выдумывать такие страшные вещи.

Ариэль повернул голову к лежащему рядом Каю. За окнами постепенно темнело, и тёплые блики на стенах от горящего в очаге огня сделали погружающуюся в полумрак комнату намного уютнее.

За давностью лет он уже успел позабыть, что его младший братишка в совсем нежном возрасте беседовал с духами умерших, ну, или так говорил.

– А разве ты всё это не выдумывал, чтобы её попугать? – спросил он, разглядывая лицо брата.

Кай недолго молчал.

– Не уверен. Это было давно. Мне казалось, я и правда видел, но… надеюсь, что все те, кого я помню, мне просто приснились. Могло ведь быть и так.

Он потянул за серебряную цепочку и достал из-под одежды большой синий камень, окружённый опалами, сжал амулет в кулаке.

– После того, как мне его подарили, духов я больше не видел.

Всем известно: вода – самая живая из стихий. Лучше неё ничто не уравновесит магию смерти.

– Ты его никогда не снимал? – спросил Ариэль, и Кай покачал головой: нет.

– Надеюсь, мне всё это только казалось, – сказал он негромко. – Сам знаешь, как люди относятся к магии смерти.

– Так же, как к магии власти над разумом. Люди боятся того, чего не понимают, и выдумывают небылицы, а потом пугают ими своих детей. Для бет любая магия – сказка.

– Но не всякую сказку они боятся. Няня сбежала от нас, как только узнала, на что я могу быть способен.

Ариэль даже не думал, что Кая всё ещё беспокоит та старая история.

– Никуда она не сбегала. Просто тебе уже исполнилось семь лет, и время нянюшек закончилось, началось время учителей.

Кай не выглядел убеждённым, но, помолчав, сам сменил тему:

– Мы отвлёклись. Что ты ещё скрываешь от нас, чтобы не беспокоить?