Хватайка

– Так, давай-ка уточним, – сказала она, закатывая глаза к небу. – Твой идеальный план о том, как заставить маму и папу перестать думать, что ты неисправимый социопат, заключается в том, чтобы вести себя как неисправимый социопат?

Прочитав прошлой ночью пятую главу, Алек узнал, что План – это невероятно упрощённая «инструкция по эксплуатации» подросткового мозга. Если родителям нужен хорошо воспитанный, предсказуемый ребёнок, им нужно просто обращаться с ним полностью противоположным образом. То был худший образец дурацкой реверсивной психологии, а Алека ничто так не раздражало, как оскорбление его умственных способностей.

Итак, его Контрплан был очень простым: он начнёт вести себя хуже – намного, намного хуже. Он, конечно же, притворялся. Он отлично понимал, что Контрплан очень плох. Но ему нужно было, чтобы идею придумала Хейзел, а не он сам. Это единственный способ заставить её поверить, что он действительно попался на её удочку сестринской любви.

А вот когда она расслабится, он сможет наконец-то понять, что она действительно замыслила.

– С чего это я социопат? – спросил он, отчаянно пытаясь не оскорбиться по-настоящему. «Это просто притворство, – напомнил он себе. – Просто притворство»

. – Они считают, что лучший способ сделать меня хорошим – обращаться со мной, словно я плохой! – Алек разыграл притворное возмущение. – Как по мне, это и есть социопатия.

Итак, он притворялся, что спорил, что притворяться, что ты ведёшь себя плохо, – лучший способ противодействия родителям, которые притворяются, что злятся на твоё реальное плохое поведение. Это уже выход на какой-то совершенно новый метауровень. У Алека аж голова разболелась.

– Слушай, – сказала внезапно повзрослевшая Хейзел, – не пойми меня неправильно, но ты немного теряешь хватку.

– Хватку? – переспросил Алек и положил руку на самую горячую часть шеи, чтобы хоть немного спасти её от солнца. Ещё вчера Хейзел бы ни за что не решилась сказать ему что-то вот так, напрямую. Может быть, он действительно перестаёт выглядеть устрашающим?

– Раньше ты довольно хорошо всё скрывал, – сказала она и пристально посмотрела на него, ожидая, что он поймёт намёк.

Когда он не ответил, она вздохнула и продолжила:

– Раньше тебе куда больше всего сходило с рук.

– И в чём же я виноват? – ответил Алек. Ему совсем не понравился обиженный тон собственного голоса. – Если уж на то пошло, в этом виновата ты!

Она удивлённо моргнула.

– Они стали думать, что я плохой, только после того, как поняли, что ты хорошая.

Хейзел опустила глаза к воде, и на этот раз ему показалось, что он на мгновение увидел прежнюю Хейзел, которая всегда ходила вокруг него на цыпочках и извинялась, даже не надеясь, что они когда-нибудь подружатся.

К вящему изумлению Алека, он почувствовал укол раскаяния, но быстро прогнал от себя эту мысль.

– Хорошо, а какой у тебя Контрплан? – спросил он.

Её решение оказалось слишком простым.

– Быть хорошим, – сказала она.

Алек засмеялся. А что ещё ему оставалось?

– Это твой мастер-класс по манипуляции родителями? Реверсивная психология?

Она пожала плечами:

– Если ты будешь вести себя чуть получше, а я – чуть похуже, может быть, это утомит их, и нас для разнообразия оставят в покое.

Алек позволил своей челюсти отвиснуть. Он дал всему телу испытать шок, который сдерживал так долго, да ещё и на глазах не у кого-нибудь, а у Золотой Хейзел. Ребёнка, который делал то, что ему говорят, сразу после того, как сказали. Который учится на одни пятёрки, ловко играет на пианино, моет посуду и помогает дежурить по классу. О котором учителям очень легко говорить с родителями. Идеального ребёнка.

Может быть, ей действительно уже не хочется быть такой идеальной?

Почему ему никогда не приходило в голову, что она несёт такую же тяжёлую ношу, как и он? Почему он никогда не замечал маленькой искорки в её глазах, той, что говорила: «Давай на сегодня поменяемся местами»? Когда она перестала быть Золотой Хейзел и стала просто Хейзел, обычной девочкой?

«Лишняя причина ни за что ей не доверять», – подумал он с ещё большей решимостью. Она устала притворяться хорошей. Она была готова стать по-настоящему плохим ребёнком. А это означало, что она действительно что-то замышляет.

– Думаешь, ты справишься? – Он просто задал вопрос, а не пытался взять её на «слабо». – Ну, сможешь быть плохой?

– А ты сможешь быть хорошим? – спросила она, и из её уст это действительно прозвучало как «тебе не слабо?».