Хвост Греры 2

Он уходил прочь по коридору.

А мне казалось, что ванна не поможет, что я не отогреюсь уже никогда.

* * *

(Seibold, Leslie Powell – Is There Anybody Out There)

У уха лопались пузырьки. Лиам в воду капнул ароматную пену, и теперь она создавала шуршащий фон. Температуру воды (довольно горячую) я воспринимала, как что-то стороннее. Она нагревала внешнюю часть тела, но не проникала теплом в душу. Нутро все еще мерзло. Мне казалось: посмотри я сейчас на руку, и на ней окажутся черные когти. Или внешняя сторона ладони будет покрыта чешуей. Кажется, я начала забывать, как выглядит человек-Кейна, сдалось и мое впавшее в апатию сознание. Оно устало бороться с формами и изменениями, их за последние часы случалось слишком много.

Текли безмолвные минуты.

Раньше, думалось мне, он бы отогрел меня иначе, просто заключил бы в свои стальные и нежные объятья и не выпускал бы из них, пока мир вновь не засиял бы красками. Он так умел. Когда Лиам в последний раз касался меня? В прошлой жизни, в параллельной… Хотелось верить, что любовь не ушла, что Карра просто борется с Комиссионером внутри себя, не желает причинить мне вреда, соприкоснувшись с фоном Греры. Однако страх проникал все глубже. Я – мутант, я заражена инородной субстанцией. Когда все закончится, он обнимет меня снова? Ведь обнимет? И чем все закончится?

Где-то на СЕ ждут своей участи безликие люди. Сидят по казематам или по камерам, возможно, не знают о том, что часы их жизни на исходе. А я греюсь, я не исполняю свою миссию, не нахожу нужные ответы. Мне бы закрыть глаза, мне бы перестать быть…

Я выпихнула себя из воды, заставила подняться, перешагнуть через бортик, вытерла тело.

Нельзя сидеть, не время отдыхать. Нужно действовать.

Но тот, кто внутри меня пыжился быть сильным и отдавал приказы, натыкался на безвольный и не желающий более совершать геройские поступки картофельный мешок. И этим картофельным мешком была я.

Я полагала, что Лиам ушел из дома, но ошиблась. Он все еще был где-то здесь, наверное, сидел в своем кабинете, в любимом кресле. В другой раз я бы направилась туда прямиком, чтобы укутаться в своего мужчину, но теперь испытала лишь очередной приступ глухой боли. Он не захочет меня касаться. Ни к чему провоцировать сложные ситуации и изнуряющие нас обоих диалоги.

Поэтому я направилась в противоположное от кабинета крыло.

Лиам

Он чувствовал ее, как себя. Каждый микрон ее страха, волны ее сомнений, процент ее душевной боли. Кейна боялась приближаться, боялась наткнуться на отчуждение, опасалась окунуться в жидкий азот его равнодушных фраз. Хорошо, если равнодушных…

Но он хотел ее обнять. Сжать ее, укрыть, закрыть, очистить… Вот именно, очистить.

Знакомое кресло более не дарило комфорта, любая поверхность кажется иголками, когда внутри неспокойно. Его любимая женщина терзалась чувством нелюбимости, а Карра разрывался между собой-человеком и собой-Комиссионером. Человек в нем обнимет ее с жадностью, человеку плевать на того, кто сидит в ее клетках, но что, если хоть на секунду победит Комиссионер? Слишком много красных лампочек на карте СЕ, слишком много красных лампочек внутри него самого, и стальные двери держатся на последних болтах. Нельзя.

Ее боль, однако, убивала его.

Лиам покачал головой. Комиссионера практически невозможно убить, но человеческой женщине это, похоже, под силу. Ее эмоции – его эмоции. Он так выбрал. Как они оба попали в ситуацию, где правильных выходов попросту нет? Кажется, куда ни шагни, и взвоет еще одна сирена – на этот раз последняя.

Закрылась дверь в ванную; Кейна, постояв в коридоре, направилась не к его кабинету, но прочь. Укрылась где-то в дальней спальне, которой они никогда не пользовались.

Она все понимала, все чувствовала.

От этого не легче.

Лиам, сам не зная, что именно собирается сказать, поднялся со своего места.

Дверь осталась приоткрытой. И сквозь зазор он видел, что она сидит на стуле. Всегда цельная, всегда крепкая и собранная, теперь Кейна силилась склеивать пласты внутреннего стержня, который разъехался на блоки. Блоки эти того и гляди соскользнут, внутренняя тряска слишком сильна; даже бетон рушится от землетрясений.

Кажется, в камере она держалась лучше.

– Я не понимаю, – слышал он шепот, – не понимаю, как ускорить формирование нейронных связей…

Она разговаривала с Грерой. Забылась, делала это вслух, и Карра наблюдал монолог.

– … продолжить трансформации? Ускорь процесс, сделай это «насильно», даже если будет больно.

Он не знал, какими словами отозвалась Грера, но, судя по поникшим плечам, ответ Кейну не порадовал.

– Восемьдесят человек умрут к вечеру… Мы должны что-то придумать. Все эти символы, изображения… Я должна их понять.

Пауза.

– У нас нет даже двадцати четырех часов.

Еще один отрезок тишины.

Ей становилось все холоднее, она чувствовала себя все более одинокой. Не знала, как угодить всем, как наладить то, что развалилось, не желала учиться жить на руинах в условиях отчужденности Лиама. И не понимала, как понять то, что транслировал ей напрямую Хвост.