Кикимора Агнешка

Ведьма уже держала в руках лампу. Хадиуль разрубил державшие корни саблей, но не бросился на женщину, а отбросил оружие, начал мять одну руку о другую, как будто гончар разминал кусок глины. Я тоже рубанул по живым путам и кинулся рубить живую избу, но не добежал. Восточный колдун выбросил руки вперёд. Из ладоней вырвался навстречу Яге небольшой огненный шарик. Яго сделала движение руками сверху-вниз. Шарик ударился и отлетел в аккурат по ближнему ко мне избушкиному углу и разлетелся с грохотом. Меня отбросило волной горячего воздуха. Пакля в щелях между брёвен вспыхнула. Избушка испуганно подпрыгнула на месте и побежала в сторону реки. Хадиуль захохотал:

– Сама решила свой сарай спалить?!

Баба с грустью проводила взглядом раненное жилище. Басурманин воспользовался этим, подбежал к ней и взмахнул своей кривой саблей. Яга взмахнула рваными рукавами, лампа вырвалась из слабеющих пальцев, полетела вверх. Женское тело осело в припаленную летней жарой траву.

Хадиуль пошёл ловить заветное сокровище. Из лампы понеслась скороговорка:

– Солнце моего неба! Что с тобой?! Вставай. Потри лампу, загадай, чтобы твой Маджид тебя спас. Когда ты бросала лампу, ты де её потёрла? Я почувствовал, потёрла! Загадай, чтобы я тебя спасал! Ещё один желаний есть! Загадывай!

– Ты свободен, – шевельнулись губы Яги.

– Не расслышал, алмаз моего сердца. Перенести тебя в твой мир, чтобы там тебя спасли?

– Ты свободен…

– Убить зловредного колдуна?

– Свободен! – из последних сил рявкнула умирающая ведьма.

Я увидел, как из летящей лампы заструился слабый, но яркий красный дымок. Хадиуль схватил медный сосуд, зачерпнул горсть пыли и стал яростно натирать и без того блестящий металл. Дымок превратился в целое облако из которого вылепилась мужская фигура. Джинн был голый по пояс, ниже пояса были надеты просторные штаны. Я слыхал, что у них, у басурман, такие называют «шальвары». Мужчина был невысок. Богатырским телосложением не отличался. Выдающимся был только крупный орлиный нос. Хадиуль зачем-то поднял руки вверх и начал торжественно вещать:

– Повелеваю тебе, раб лампы…

Джинн не слушал. Его ноги оторвались от узкого горлышка. Маджид стал рядом с хадиулем.

– Да ладно! В натуре, что ли?! От души, дорогая!

Он пальцем толкнул Хадиуля. Тот улетел в кусты. Маджид бросился к умирающей Яге:

– Я тебя и полечу и на своих руках в твой мир отнесу. Покажешь, как живёшь, с родителями познакомишь. Они нам плов сделают. Покушаем.

Так приговаривая, джинн взял бабу на руки. Вокруг них закрутился вьюн из пыли. Из кустов, куда улетел Хадиуль вырвался ещё один огненный шарик и отчаянный крик сихыра:

– Умри, собака!

Джин слегка повёл плечом, и огонь пролетел мимо, взорвавшись прямо в избушке на столбе, глее был и мой друг Добрыня т Соловей-разбойник. Меня взрывом опять отбросило в кусты. А мне не привыкать, пожалуйста, жгите свои строения. Добрыню только жалко до слёз.

Хадиуль же выскочил из кустов маша саблей, попал в пылевой вьюн. Что-то хлопнуло, и вьюн исчез, унося в неизвестный мир сразу трёх сказочных персонажей. Я остался на поляне совсем один. Долго, наверное, сидел, не помню. Потом вернулся к коням, прискакал к Путиславу, обсказал, как дело было. Ну, не совсем, как было. Не говорил, что стоял всю кампанию столбом, стыдно. Сказал, что с Соловьём сражался. Меня назначили главным героем. А что? Добрыне уже всё равно, а мне – польза. Женился я на Любаве. Вот теперь какой годок по войнам скитаюсь, чтобы домой носа не казать. Но про эту стерьвь отдельную былину нужно сказывать. Не как про Бабу Ягу, а по-настоящему страшную… налей мне Фёдор ещё кикимеровки, разжалобило меня от воспоминаний.

Сказке конец

Корчмарь плеснул в Илье в кружку жидкости. Тот опрокинул питие в глотку. Зажмурился. Между век выкатилась слеза, то ли от крепости напитка, то ли от воспоминаний. Некоторое время в питейном заведении стояла тишина, потом посыпались вопросы:

– Чего далее случилось? Куды кикимора подевалась. Или теперь под печкой прячется да нас слушает?

Фёдор задумчиво перетирал кружки суконкой, будто не было у него прислужницы Матрёны. Казалось, он и не слышит, что происходит в его заведении. Через время ответил:

– Помыкались мы с Агнешкой. Всё ей избу выбирал подходящую, с хозяевами добрыми. Грустная девка была после гибели родителя. В конце концов решилась. Уехала Агнешка к своему Леопольдушке в страну… забыл… на Глагол страна кличется… да не Гешпания, чёрт. Вспомнил! Гаскония! Там ещё ягода-виноград растёт. Как клюква, только совсем другая. Из неё вино сладкое заморское квасят. Тепло там и океян есть.

– Врёшь ты. Мой свояк на океяне был. Там холодно и горы ледяные по воде плавают, медведи там окраса белого, а люди ускоглазые рыбу-кит ловят, жиром еёйным питаются.