Кирза и лира

Афонин задумался, умолк.

Музыканты застыли, не прерывая тишины, с задумчивыми лицами размышляли над услышанным.

В той или иной мере, сверхсрочники уже проходили через разного рода любовные, мягко сказать, развлечения, даже не один раз. И по пьянке бывало, и по-любви, и на спор, и случайно где, как-то подворачивалось, всякое бывало. У всех уже есть свой, личный опыт, есть что вспомнить. Но с такой вот болью, чувствами, с надрывом, никто из них ещё не встречался. Только вот Афонин, оказывается. Повезло парню. О такой встрече и не мечтали… разве что в глубоком сне. А тут, на тебе… Раз, и повезло парню. Ох, повезло!

— Ну, и что дальше? Что? Рассказывай, не тяни!..

— Кто она? Кто?

— В том-то и дело!.. — трагическим голосом продолжает Афонин, с трудом выходя из, видимо, сладостного оцепенения. Вздыхает. — Ладно. — Продолжает. — Самое интересное сейчас… Вернее напрочь это, непонятное, необъяснимое… Так вот. Просыпаюсь. Утро, солнце светит, красиво так… в щели. Ага! Вижу, какой-то грязный сарай, посредине кровать. Вокруг вонь, мочёй пахнет… Не поверите! Я лежу на какой-то кровати, на грязном вонючем матрасе, голый. Рядом, у меня под мышкой, на животе лежит тоже голая, дряблая, седая, лохматая старуха! Я, чуваки, просто, ох… напрочь! Болты у меня повываливались от столбняка, ни чего не пойму! Я испугался! Что это?! Приподнимаюсь — где это я, куда это я попал? Не поверите. Чувиха поворачивается ко мне — вижу, улыбается маленькая, старая, седая беззубая нанайка. «Доброе утро, говорит, любовничек!» Ё, мое! Меня аж стошнило. Тьфу ты, бл… Я как увидел всё это! Как подскочил! Хвать, скорее свои вещи, ноги в руки, и бегом из этого вонючего сарая. Тьфу! А она мне ещё кричит, падла, вдогонку: «Служивый, подожди! Куда же ты? Эй? А поцеловать утром?» Представляете? И смеется… беззубая. Полный п… Тьфу, ты, мать честная! Как вспомню!.. И как вам, чуваки, такая история, а?

Ну… Зависла тупая пауза — какой тупее не бывает. Такого именно поворота никто, конечно, не ожидал. Да нет, такого не могло быть, читалось на их лицах… После такого красивого, романтического вступления, это было полной неожиданностью, словно той кувалдой по башке и бабахнули, причем, всех сразу. Даже сильнее чем кувалдой, сильнее! У всех словно замкнуло.

— Понимаете, чуваки, не пойму!.. Откуда она, старая эта нанайка-то взялась, а? Ведь я хорошо помню — это я, бля буду, чуваки, помню как наяву, я ж не совсем пьяный тогда был, хорошо помню — молодая чувиха со мной была. Молодая! Я что, совсем, что ли, того, ку-ку, да?.. Уж молодую-то, от старой-то бляди, в каком угодно состоянии отличить смогу. Смогу-смогу! Точно! А вот… Я что, получается, всю ночь старуху целовал взасос?! Всю-всю?! Сверху донизу… Эту… старую… Да?! Тьфу! Поверить не могу… Да нет! Не может быть! Я до сих пор не в себе. Наваждение какое-то… Или что?.. Что это со мной было, а, чуваки?

— Слушай, Афоня…

— А может это…

Возникшие было версии, неожиданно прерывает майор Софрин. Он, коротко глянув на музыкантов, шустро проскакивает мимо них в туалет и пристраивается к писсуару. Суетясь руками в районе ширинки, озабоченно спрашивает Афонина:

— Афонин, что такое, почему в очках?

— А он, товарищ майор, сварки нахватался, — предупредительно ставит диагноз Кабанов.

— Нет, Кабанов, там, по-моему, что-то другое. Опять синяк, да, товарищ Афонин? — ехидничает майор.

— Да, товарищ майор, в общем… — уныло тянет сержант. Он еще под впечатлением своего рассказа, и той странной, необъяснимой загадки. — Сначала сварка, а потом это… на грабли наступил.

— Ах, грабли… Ну, тогда понятно! — энергично встряхивая низом туловища, констатирует дирижер, — Знаю я, Афонин, ваши грабли, знаю. Ох, доиграетесь вы у меня, Афонин, ох, доиграетесь. И Кабанов тоже…

— О! Опять Кабанов! А я-то тут причём, товарищ майор? — удивляется неожиданному повороту Кабанов, — Кабанов-то, между прочим, тёмными огородами не ходит, как некоторые, и на грабли, понимаешь, разные не наступает. — С тонким намеком, обиженным тоном заявляет Кабанов.

— Ну, значит, Смолин… — попадая в десятку, охотно соглашается майор. — Знаю я вашу братию, знаю. — Выходя, бодро заявляет майор, застегивая ширинку.

— Товарищ майор, а можно вопрос?

— Что такое, Кабанов, спрашивайте?

— А НЛО женщиной может быть?

— Да, конечно! Любые формы. А что? — не задумываясь, докладывает майор.

— Да нет-нет, ничего. Я это… так просто. — Булькающими звуками в горле давится Кабанов.

— Ну, тогда всё, закончили перерыв. Все на репетицию. — Ставит точку майор.

Музыканты, вежливо пропустив впереди себя дирижера, потянулись в оркестровый класс, задумчиво и многозначительно переглядываясь.

— ?!

Вот, тебе, Афонин, и ответ:

— Трахнул, значит, наш Афоня, втихаря, марсианку, трахнул. А она, хитрая, прикинулась, значит, потом нанайкой. Чтоб эффектнее концовка у Афони была. Экстаз, чтоб, значит, такой особо сексуальный получился… Ох, же ж, и подлые бабы!.. Раз, два, и всего делов — окрутили Афоню.

Ух, ты! Неужели так?! Вот это да!..