Кирза и лира

«Ну, наглец! Ну, салага! Ты у меня скоро попляшешь! — бесился командир, широко шагая к выходу из Парка. — Посмотрим — Дорошенко ты у меня или не Дорошенко. — Хотя сам-то, подполковник, твёрдо уже был уверен, что это именно Дорошенко, и никто другой. Такого второго лица не то что в городе, в мире нет, это точно. Нас на мякине не проведешь, нет. — Подбадривал себя командир. — Ишь, ты, сопляк, — «вы ошиблись, вы ошиблись»! Я вот покажу тебе — ошиблись. Я, парень, никогда не ошибаюсь!.. Не зря я сюда завернул, ох, не зря. Вот что значит, нюх! А уж дежурному-то по роте, всей роте… устрою Варфоломеевскую ночь! Ох, устрою!..»

А может быть, это и не он… Просто похож… Бывают же совпадения? Бывают! Парень ведь даже не дрогнул, не клюнул. Может, действительно какой-то Ковалёв. Может быть. Все может быть. Как тут сразу узнаешь? А вот сейчас в полку всё и узнаем!»

— Перца, что-ли ему там на хвост сыпанули?.. — опять весело хохотнули в милицейской машине.

— Да уж, кто-то послал!..

— Тут тебе, понимаешь, не армия, товарищ подполковник. Не левой-правой, отбой-подъем!..

Ироничными взглядами, и соответствующими комментариями между собой, милицейский наряд весело проводил сосредоточенную фигуру армейского офицера, вприпрыжку выскочившего из парка.

— В часть! — Сильно бабахая дверцей оперативной машины, рявкнул подполковник, падая на сиденье, Машина резко качнулась, принимая в себя рассерженное тело подполковника.

Водитель, а он, Астафьев, запрокинув голову крепко спал, широко открыв рот и громко всхрапывая, от резкого хлопка дверцы вздрогнул, как от выстрела, судорожно дернул головой еще не соображая. Рука тем не менее, автоматически повернула ключ зажигания. Автомобиль, находясь на включенной задней передаче, неожиданно резко дернулся назад, а подполковник, неосторожно заняв стартовую позицию близко к лобовому стеклу, естественно плотно к нему лбом же и припечатался. Жесткий козырек фуражки больно добавил по носу.

— Мать… твою! — хватаясь за лоб, ругнулся офицер, выуживая из под ног упавшую фуражку. — Вперёд, тебе говорят!

Водитель, просыпаясь обиженно хлопал глазами, раз за разом, безуспешно включал зажигание. Двигатель тоже спал, тоже не сразу и включился. Потом уж только…

— Куда, щас, та-арищ подполковник, домой? — включая первую передачу, опасливо косясь, осторожно поинтересовался водитель.

— В часть, я сказ-зал! — в третий раз рявкнул подполковник.

Младший сержант Астафьев, видя резко изменившееся настроение подполковника не решился проявлять повышенное удивление или задавать какие-либо уточняющие вопросы — сейчас это опасно. В часть, так в часть. Видно не придется поспать сегодня, с тоской отметил водитель. Беспокоило другое — настроение подполковника. Вернулся, почему-то злой и нервный, как собака! Еще и стекло чуть не высадил! А хорошо он поцеловался лобешником, — про себя съехидничал младший сержант, косясь на прокисшее лицо подполковника, — чуть стекло, гадство, не треснуло. Нет, его просто так лбом не высадить. Триплекс. — С некоторой гордостью за машину отметил водитель. — Тут, не просто лоб нужен — лбина… и то бабушка на двое сказала!..

Машина между тем катила по центральной улице города. Проехали Центральный Гастроном, Центральный телеграф, Госбанк… Вприпрыжку прошли трамвайные пути, обогнули площадь.

— Направо! — скомандовал подполковник.

— Там знак… — не соглашаясь, осторожно напомнил Астафьев.

— Какой знак, ёпт! Первый час ночи. Давай, повор-рачивай, я сказ-зал! — Подполковник знал, так действительно будет короче.

Водитель, мигнув сигналом поворота, обиженно выпятив губы, послушно свернул вправо и, минуя ансамбль городской центральной трибуны, покатил под горку к Уссурийскому бульвару. Накатом… Бензин так экономится. Если ещё и зажигание выключить, ещё и большая экономия получается. Что он и сделал. Двигатель смолк. В приятной тишине, ускоряясь, посвистывая ветром и шелестя покрышками, машина шустро катила под горку…

Едва вкатившись в начало подъема, Астафьев, как обычно, на четвертой передаче включил зажигание. Машина не рванула бодро вперёд, как должна была, а почему-то наоборот, начала замедлять ход. «Что такое? Вот оно!.. Сдохла… А-а-а?! — обмирая, угадал водитель, и приборные стрелки, это подтверждая — метнулись влево и замерли на «0», намертво там, как приклеенные. Свет фар, намекая на скорую кончину энергетического ресурса, из почти белого превратился сначала в жёлтый, через секунду в тускло-желтый, а вот и совсем погас, сдох, исчез — подло загасился в недрах цоколя лампочки или где там… Почему? Бензин… Трамблер… Катушка зажигания… Бензонасос. Мама, что делать? Пиз… короче, приехали! — безмолвно подвёл — себе, и машине — черту водитель, делая суетливые и не нужные сейчас движения ключом зажигания. Невнятно промямлил полковнику диагноз. — Не… фурычет!

— Что? Что такое, Астафьев?

— Да… Щас-щас, та-арищ подполковник, шас. — Шустро исчезнув из кабины, где-то уже из-за переднего бампера, пообещал водитель, гремя жестянкой капота.

Командир нервно заёрзал на сиденье — этого только не хватало. Сколько тут ждать?