Клаудио Раньери. Да здравствует Клаудио!

«Я плохо ладил как с Анджелилло, так и после его отстранения от должности с его преемником Фернандо Венерандой, – вспоминает Раньери, – все постепенно шло к концу». В течение того года Раньери периодически пропускал матчи. В силу возраста его легко было упрекнуть в плохой игре, к тому же он был занозой для неуверенных в себе тренеров. Каким-то чудом «Палермо» остался во втором дивизионе, но самое плохое еще было впереди. Клуб оказался втянутым в коррупционный скандал, из-за которого команда автоматически опустилась до низшей лиги. Хотя это в любом случае не имело такого большого значения. После смерти Паризи инвесторы вывели свои капиталы, и следующим летом клуб обанкротился.

Раньери опять пришлось искать новую команду, однако какие перспективы могли ждать тридцатипятилетнего футболиста?

«Я хотел продолжить играть и знал, что смогу, по крайней мере, еще год или пару лет», – вспоминает Раньери. Он вернулся в Рим и начал тренироваться с юниорами «Ромы», взяв лишь небольшой отпуск, чтобы отправиться на виллу в Калабрию. И вновь ему на помощь пришел ди Марцио. Через общего друга он встретился с президентом команды «Вигор Ламеция», имевшим большие планы на клуб, который в то время не участвовал в футбольной лиге. Ему нужен был тренер.

РЕЗУЛЬТАТЫ НЕ ЗАСТАВИЛИ СЕБЯ ЖДАТЬ. «ЛАМЕЦИЯ» БЫЛА ЧЕМПИОНОМ В СВОЕЙ ЛИГЕ И НЕ ПРОИГРЫВАЛА ДВАДЦАТЬ МАТЧЕЙ ПОДРЯД.

Ди Марцио уговорил его взять Раньери. Это было идеально, так как Ламеция находилась в сорока минутах езды от Копанелло и Раньери даже не нужно было переезжать. Ди Марцио заехал к Раньери, чтобы сообщить ему эту новость. Однако поначалу Раньери отнесся к такому предложению без энтузиазма. Его привлекала возможность стать тренером, однако он не был пока готов оставить карьеру футболиста. К тому же его не радовала перспектива опуститься до уровня рядовых региональных команд и покинуть профессиональный футбол. Однако ди Марцио, помимо всего прочего, был замечательным парламентером. Он убедил Раньери в том, что это отличный шанс попробовать себя в роли тренера.

«Я всю ночь думал над его предложением, – вспоминает Раньери, – на следующее утро я принял решение. Что ж, попробую стать тренером и посмотрю, что из этого выйдет». Разумеется, он был все тем же Раньери, который думает на шаг вперед. И он настоял на том, что он хочет быть не только тренером, но и игроком. Таким образом, он стал одним из первых итальянцев современной эпохи, подписавших контракт играющего тренера. Он считал, что все еще может играть. Ведь несколько месяцев назад он выступал во втором дивизионе, неужели теперь он не сможет справиться с командой на три уровня ниже?

В клубе ему сообщили, что они не согласны ни на что другое, кроме как на немедленное попадание в футбольную лигу. Раньери это устраивало, он не боялся подобного испытания. Однако он все еще не был уверен в том, что готов стать тренером. «Если из этого ничего не выйдет, по крайней мере, я получу бесценный опыт», – сказал он себе. Тем не менее Раньери даже и представить себе не мог, что его настолько увлечет новая работа. Несмотря на свой контракт играющего тренера, который вошел в историю, он ни разу не вышел на поле. Он был полностью погружен в свою новую деятельность.

В те времена, особенно в 1980-е гг., в южной Италии у команд не было ни специалистов по лечебной физкультуре, ни спортивных тренеров, поэтому Раньери приходилось делать все самому. Он тщательно изучал всевозможную литературу и претворил в жизнь ряд нововведений. Он ратовал за пунктуальность и организованность, и даже несмотря на то, что игроки были любителями, рассчитывал, что они будут вести себя как профессионалы, вплоть до того, что каждый раз, представляя клуб, станут носить официальную форму «Ламеции».

«Он заставил нас почувствовать собственную важность, почувствовать себя лучше, чем мы были на самом деле», – рассказывает Антонио Гатто. В то время Антонио был шестнадцатилетним полузащитником, которого Раньери отобрал из молодежного состава, чем уже заявил о своих дальнейших планах на молодого футболиста. Обычно региональные команды состояли из игроков за тридцать, и то, что шестнадцатилетний, пусть и талантливый, мальчик (а Гатто действительно был хорошим игроком, хотя ему не прочили карьеру профессионального футболиста даже в низших дивизионах) выйдет на поле, казалось просто сумасшествием.