Клятва на верность

Одновременно поддержка многотысячной семьи заставляла Варяга чувствовать себя сильным, как никогда. Он был защищен со всех сторон: кредит доверия воров к Варягу во всех регионах России лишь возрастал; он, Владислав Геннадьевич Щербатов, упрочил свое положение и в политических кругах — ни один из его политических противников не имел такой массовой поддержки, как он…

Он не сомневался: при окончательном подсчете голосов станет окончательно ясно, что на небосклоне России взошла новая звезда.

Варяг уже строил планы, готовился создавать союзы и блоки с другими победившими партиями, готовился привлечь на свою сторону влиятельных и авторитетных людей из академической среды, чтобы они помогли ему создать нужный антураж. Он продолжал приезжать в институт, работал над рядом новых проектов, но все его внимание занимала теперь новая игрушка — политика. Теперь Владислав Щербатов был нужен всем, его внимания искали сослуживцы, чиновники из администрации президента, бизнесмены, политики. Его звали на конференции, приглашали в президиумы и включали в разные комиссии.

Единственное, что сейчас его тревожило, это как найти золотую середину между его все возрастающей известностью, которая подразумевала иногда заявления и поступки, с которыми, как вор в законе, он был совершенно не согласен, и мнением «законников», пристально следящих за своим выдвиженцем. Надо было действительно вариться в политическом супе, чтобы понимать ничтожность сказанных слов, да и совершенных поступков тоже. Ради большой цели можно было, конечно, и погрешить против воровской совести. Но поймут ли его друганы необходимость новой тактики?

Он надеялся, что поймут и одобрят его во всем.

Сейчас Варяг спешил в институт. График на сегодня у него был расписан чрезвычайно плотно. Во второй половине дня надо было провести встречу с избирателями, да не где-нибудь, а в мэрии. Оказывается, в мэрии тоже работали его избиратели. Это был приятный сюрприз.

А час назад — совсем некстати — позвонил Ангел и предупредил, что к нему в институт должен приехать один человек, к которому надо отнестись с особенным вниманием. Мол, старый друг Медведя, чьим советам покойный всегда следовал. Принять надо достойно, хоть и не требуется никаких особых приготовлений: просто откровенно поговорить.

Это ничего. Варяг рассчитывал, что в крайнем случае он позвонит в мэрию и отложит встречу с избирателями. Конечно, нежелательно, но разговор со знатным законником важнее.

В приемной его встретила длинноногая секретарша Танечка — предмет вожделения всех мужчин в институте. Судя по тем восторженным взглядам, которые девчонка в последнее время бросала на начальника, ее можно было бы разложить прямо на столе в кабинете. Совсем недавно Варяг так бы и поступил, но сейчас он переменился. Сейчас приходилось следить за каждым своим шагом, чтобы не дать конкурентам шанс облить себя грязью. Нет, фифочка из приемной останется разочарованной и — неудовлетворенной.

Владислав на ходу улыбнулся Танечке и спросил, не дожидается ли его кто? Нет. Ну что ж, пару минут можно будет потратить на обдумывание выступления в мэрии. Едва он присел, как пискнул телефон на столе, и голосок секретарши сообщил, что пришел академик Нестеренко. Это было совсем некстати. Конечно, Владислав в вечном долгу перед своим учителем. Без его помощи и поддержки он не сумел бы столь быстро добиться таких успехов.

Но все же Нестеренко — это сегодня пройденный этап. Академик стал лишь трамплином, с которого Варяг улетел в новые выси, оставив учителя далеко внизу. Егор Сергеевич уже входил. Варяг бросил взгляд на настенные часы. До назначенной встречи с человеком Медведя оставалось всего несколько минут, и меньше всего хотелось бы, чтобы воровской гость вынужден был ждать.

Владислав решил дать академику понять, что он очень занят. Нестеренко человек тактичный, сам поймет, что пришел не вовремя. Варяг встал из-за стола и встретил учителя посередине кабинета.

Пожали друг другу руки. Владислав остался стоять, надеясь, что Нестеренко коротко скажет, зачем пришел, и, возможно, сразу уйдет. Не получилось. Егор Сергеевич, прежде чем сесть в кресло, снял пиджак, давая понять, что никуда торопиться не желает. Времени у него было сколько хочешь. И, в отличие от Варяга, он был хозяином своего времени.

— Я слушаю вас, Егор Сергеевич, — нервно начал Варяг, вновь бросая взгляд на часы.

Нестеренко усмехнулся чему-то и сообщил:

— Твою книгу выдвигают на государственную премию.

Варяг вежливо улыбнулся. Если это и была новость, то не ддя него. Еще неделю назад ему позвонили из администрации президента, чтобы сообщить о подписании председателем комиссии по премиям соответствующего постановления.

— Спасибо, Егор Сергеевич, но я об этом уже знаю.