Клинки у трона

— Рад приветствовать у себя нового барона, — поздоровался со мной Отто, как будто мы не виделись вчера.

Но необходимо было поддержать правила игры. Я поклонился.

— Для меня большая честь быть принятым в вашем замке, ваше величество.

Ольга радостно приветствовала отца. Если бы я не знал, что она виделась с ним сегодня утром, посчитал бы, что дочь встретила отца как минимум после годовой разлуки. Вот ведь артистка. Нет, но каков талант.

— Артистка, — прокомментировал Эльвинг поведение принцессы.

— Энинг, ты уже здесь!

— Тише ты, — осадил я Рона. — По соображениям высшей политики предполагается, что я приехал вместе с вами.

— А-а, — уважительно протянул мальчишка. Потом немного подумал и спросил: — А что такое высшая политика?

— Тебе не понять, — трагическим шёпотом объяснил Эльвинг, и в его глазах заплясали весёлые искры. — Высокая политика — это когда главный политик забирается на самое высокое место и оттуда вещает свои решения. Они считаются непогрешимыми.

— Да? А почему я не видел такого в Амстере? — Рон недоумённо оглядел нас обоих. Тут, сообразив, что Эльвинг смеётся над ним, надулся. — Да ну вас!

Ко мне подошли родители, с интересом рассматривающие королевский замок, и нам сразу стало не до шуток. Необходимо было соблюсти этикет (скоро это слово будет вызывать у меня аллергию), разместить своих людей (это тоже «привилегия» барона) и переделать ещё кучу дел. И если с Муромцем никаких проблем не было — он уже был около отряда великого князя, где у него было много друзей, и уже хлопал кого-то по плечу, смеялся их шуткам, в общем, был среди своих, то об остальных надо было позаботиться. Причём моя роль в этом спектакле была чисто формальной, поскольку обо всём уже побеспокоились слуги короля. Просто по тевтонским правилам полагалось, что о своих людях заботится только барон. Это соблюдалось даже в королевском замке, хотя ясно, что здесь без помощи слуг ни один барон ничего не сделает. Тогда нашли компромисс — барон якобы распоряжается, а слуги короля, якобы выполняя его волю, делают всё, что нужно. Вот и сейчас мне приходилось играть в этом спектакле, делая вид, что без меня слуги даже шагу сделать не смогут. Вообще все эти обычаи и правила уже изрядно начинали действовать мне на нервы. В этом отношении Амстер гораздо предпочтительней — там не было столько разнообразных ограничений.

Выполнив свою часть «работы», я поднялся на крыльцо, где король беседовал с моими родителями.

— Вы уже устроили своих людей, милорд? — поинтересовался король.

— В лучшем виде. — Я безуспешно попытался скрыть сарказм. — Только мне кажется, что если бы я не путался в ногах у ваших слуг, то мои люди устроились бы гораздо быстрее.

Отто неодобрительно покосился на меня. Я поспешно сделал вид, что больше не буду. В конце концов, гость не критикует обычаи хозяев. Хотя сейчас я уже не гость и, следовательно, имею право.

— Барон должен заботиться о своих людях, — наставительно заметил король.

Мне оставалось только молча поклониться.

Нас провели в наши покои, где мы должны были отдохнуть с дороги и подготовиться к церемонии представления. Сама церемония должна была состояться ближе к вечеру.

Мать с отцом, едва мы очутились в комнатах, засыпали меня вопросами о том, как мы добрались и не случилось ли чего. Я отвечал кратко, стараясь не упомянуть инцидент у ворот. Ольга, явно тоже опасаясь подвергнуться допросу, торопливо попрощалась и убежала к отцу. Ролон проводил её подозрительным взглядом, а потом внимательно посмотрел на меня.

— Что тут у вас случилось? — спросил он, затащив меня в угол комнаты, где нас никто не мог слышать.

— С чего ты решил, что что-то случилось?

— Не виляй, Энинг! Ты кого решил обмануть? Профессионального обманщика?

— Вот уж не знал, что ты профессиональный обманщик.

— Энинг!

— Ну ладно, ладно. Ничего такого не было. Просто один хам пристал к нам, а потом не очень вежливо обошёлся с принцессой. Пришлось его проучить. Не волнуйся, я его даже не ранил.

— Лучше бы ты его убил. Энинг, когда же ты поймёшь, что живой враг опаснее мёртвого? Тем более враг с уязвлённым самолюбием. Я ведь могу представить, как ты его проучил.

— Да какой он враг, Ролон? — Меня всегда возмущало то, с какой лёгкостью Ролон говорил о жизни и смерти других людей. Единственное, что примиряло меня с ним в таких случаях, так это то, что к своей жизни он относился точно таким же образом. Вся его философия сводилась к игре. Если кто-то в этой игре окажется сильнее, то он умрёт. А если кто-то оказывался слабее, то пусть не жалуется. — Они же просто развлечься хотели и нарвались на тех, кто им был не по силам.

— Именно такие вот искатели развлечений наиболее опасны, ибо злопамятны и никогда не прощают тех, кто посмеялся за их счёт. А ты, готов поклясться, развлёкся вовсю.

— О чём это вы тут шепчетесь? — спросила мама, подходя к нам.

— Да так. Ролон признался, что ни разу не был на приёме во дворце и не знает, как правильно себя вести. Вот я и объяснял ему некоторые правила.

Ролон возмущённо уставился на меня.