Клинок эмира. По ту сторону фронта

– Ну и чудесно. Откуда же и каким ветром занесло вас в наши края?

Девушке пришлось снова все рассказывать.

– Значит, будете в нашем Токанде отбирать легкоатлетов на олимпиаду? Хорошее дело, – одобрил Халилов. –

Физкультурников в нашем городе много, а болельщиков еще больше. Один из них – ваш покорный слуга. А комнату-то смотрели? Понравилась?

– Очень! О такой я и не мечтала. Конечно, я могла бы остановиться в гостинице, в общежитии. Но шумно там очень, а вечером почитать хочется, одной побыть. Отдельный номер, мне сказали, могут дать, но стоит он двадцать рублей в сутки. Не шуточки! Интересно, для кого такие цены назначают, если квартирных платят при командировке в Токанд пять рублей?

Халилов усмехнулся:

– По этому вопросу надо обращаться к министру финансов. Ну, а на чем же вы столковались? – обратился он к жене.

– Я не возражаю, – сказала Анзират, вопросительно глядя на мужа.

– Значит, быть по сему, – заключил он.

– Ой, как хорошо! – обрадовано воскликнула Людмила

Николаевна и, глядя на Халилова, рассмеялась заливчато, звонко, по-детски. – А я вас так испугалась! Ну, думаю, пришел злой, сердитый, сейчас скажет: – Никаких квартирантов!

– Вы сколько намерены прожить у нас? – поинтересовался Халилов.

– Месяца четыре, не меньше.

– Ага… Замечательно, Ну-ка, Анзират, отыщи домовую книгу. А вы, Людмила Николаевна, давайте ваши документы. Паспорт с вами?

– Конечно, – проговорила девушка и заспешила в комнату, где оставила чемодан.

«Посмотрим, что это за птичка, – подумал Халилов. –

Неужели и эта начнет интересоваться клинком?»

Людмила Николаевна вернулась с чемоданом. Она положила его на пол и откинула крышку. В чемодане лежали аккуратно сложенные платья, туфли на высоком каблуке и разные мелочи женского туалета. Людмила Николаевна достала дешевенькую сумочку и, вытащив из нее паспорт, подала его Халилову.

Раскрыв паспорт, Халилов внимательно перелистал странички, потом перевел взгляд на Людмилу Николаевну, и брови его поднялись:

– Неужели вам двадцать шесть лет?

– А вы думали? – кокетливо спросила Людмила Николаевна.

– Ни за что бы ни дал… Ни за что…

– Не могу поверить! – воскликнула Анзират. – Самое большее – двадцать, ну двадцать два… Вы очень молодо выглядите…

– Спасибо за комплимент, – Людмила Николаевна вздохнула. – Когда-то мне действительно было двадцать два года.

– И вы замужем? – продолжал Халилов.

– Представьте себе, что да. Уже пять лет.

– Нескромный вопрос: а где же ваш муж?

– Он был, как и вы, военный, в этом году демобилизовался и месяц назад уехал на Курильские острова. Когда окончательно обоснуется там, вызовет меня.

«Ловко придумано, – мелькнуло в голове Халйлова. –

Все предусмотрено».

Несколько минут спустя Людмила Николаевна, получив ключ от своей комнаты и переодевшись, отправилась в город.

– Люблю побродить час-другой по незнакомым местам,

– объяснила она.

Утром следующего дня на имя подполковника Шубникова поступил рапорт. В нем сообщалось:

«В течение последних двух лет Халиловы сдавали в своем доме комнату, ранее занимаемую их сыном Джалилом, различным одиноким квартирантам. Удалось выяснить, что за прошедшее время в их доме квартировали: машинистка военкомата Гальченко, студент-практикант

Поспелов, студент техникума Махмудов.

Вчера Халиловы пустили к себе на лето и осень Алферову Людмилу Николаевну, 1923 г. рождения, уроженку г.

Ставрополя, сотрудницу республиканского комитета по делам физкультуры и спорта.

Алферова вручила Халилову для прописки свой паспорт.

Комната, занимаемая ею, имеет самостоятельный выход на улицу».

Под рапортом стояла подпись старшего лейтенанта

Сивко.

13

Миновало полмесяца, как в доме Халиловых поселилась Людмила Николаевна, но ни сам подполковник, ни его жена, ни их тетушка не могли сказать о новой квартирантке ничего худого. Людмила Николаевна не возбуждала никаких подозрений.

И тем не менее у Халилова где-то в глубине души оставалось чувство недоверия к Людмиле Николаевне, притаились настороженность и предубежденность. Он никак не мог избавиться от этого неприятного чувства и, злясь, раздумывал над тем, как невероятно быстро и неотразимо завоевала девушка симпатию Анзират и тетушки. В открытом, полном непосредственности поведении Людмилы

Николаевны ему чудилась тонкая, хорошо продуманная игра, хитро рассчитанная на завоевание полного доверия всей семьи. А что доверие к Людмиле Николаевне росло с каждым днем, было очевидно.

Через пять дней Анзират и тетушка называли Людмилу

Николаевну уже просто Людой и обращались к ней на «ты». Через девять дней новая квартирантка стала обедать за общим столом.