Клио и Огюст. Очерки исторической социологии

Довольно успешно преподаватели формируют и социальный капитал – каждый из них в силу профессии знакомится с сотнями новых людей. Студенты взрослеют, заканчивают университет, занимают разнообразные должности, но сохраняют теплые воспоминания о годах студенчества. Память о преподавателях оказывается составной частью этих позитивных воспоминаний (даже в том случае, когда во время учебы отношения были не очень гладкими). Кроме того, в социальную сеть преподавателя оказываются включены родители студентов.

Существенное расширение социальных контактов приносит участие в научных конференциях и занятия наукой в целом. Специалисты в узкой предметной области в разных городах и странах знакомы друг с другом и стараются поддерживать рабочие контакты на протяжении всей трудовой жизни. Научные контакты конвертируются в гранты и участие в конференциях (которое в определенном смысле можно рассматривать как вид туризма). Поэтому даже небогатый профессор имеет больше шансов завести контакты с представителями власти или крупного бизнеса, чем токарь-фрезеровщик с тем же уровнем заработка. Это, конечно, не означает, что от таких контактов будет какая-нибудь чисто практическая польза. Однако эти знакомства тоже можно рассматривать как расширение жизненных шансов, которые реализуются при удачном стечении обстоятельств.

Емкую характеристику современного состояния культурного капитала в России дал известный российский социолог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге М. М. Соколов: «Но в 90-е годы распространилось ощущение, что культурный капитал стремительно теряет значение, которое он имел прежде. Было ли это так на самом деле – опять же до сих пор покрыто тайной. Данные по другим постсоветским странам (самые масштабные исследования проводились в Венгрии) демонстрируют, что там группы, приобщенные к высокой культуре, пережили трансформационный период куда благополучнее большинства прочих. Они быстрее находили новую работу, их дети чаще выбивались в новые элиты, и ощущение от десятилетий кризиса у них было менее тягостным. Венгерский опыт, разумеется, нельзя автоматически проецировать на Россию. Тем не менее, похоже, российская ситуация развивается в сторону конвергенции со всеми прочими. После периода потери интереса к нему непрактичное высшее образование вновь начинает пользоваться спросом. Самые дорогие специальности в Москве и Петербурге в последние годы уже не экономика и юриспруденция, а экзотические гуманитарные программы типа востоковедения. Те отрывочные российские данные, которые существуют в отношении жизненных траекторий, также показывают, что обладатели высокого культурного капитала по-прежнему в среднем преуспевают больше других, хотя это не вполне осознаётся ими самими. Советскую и постсоветскую интеллигенцию роднит склонность преувеличивать драматизм своего социального положения. Что, впрочем, не нивелирует значение культурного капитала, но делает его только действеннее. Главная хитрость дьявола классового воспроизводства состоит в том, чтобы убедить всех, что его не существует, – или хотя бы что он таится не там, где его надо искать в действительности»[42]

.

Не менее полезна для исследования группы вузовских преподавателей теория социальных полей, разработанная Бурдьё. Сам Бурдьё выделял университетскую среду в качестве отдельного социального поля в европейском обществе. Отдельное поле представляет собой университетская среда и в России. Многое на этом поле определяется сугубо внутренними, непонятными внешнему наблюдателю, необъяснимыми с рациональной точки зрения силами. К таким силам можно отнести защиту диссертаций, право руководства аспирантами, карьерные подвижки, членство в различных советах: диссертационных, ученых, методических и пр., награждение почетными званиями и иными академическими регалиями.

Преподаватели придают этим элементам своей общественной жизни большое значение. Далеко не каждое из перечисленных достижений имеет экономический смысл. Если защита диссертации еще как-то влияет на зарплату, то членство в советах не дает не только денежной прибыли, но и реального доступа к принятию управленческих решений. Точно так же мало влияет на финансовую сторону жизни получение почетных званий. Оно обеспечивает незначительную прибавку к зарплате и может повлиять на размер будущей пенсии, но в любом случае влияние это совсем небольшое и не является основным мотивирующим стимулом.

Между тем преподаватели бывают глубоко эмоционально вовлечены в получение всех этих знаков отличия. Можно бы предположить, что награды и членство являются культурным капиталом, который можно конвертировать во что-то более ощутимое. Однако каналы такой конвертации практически полностью отсутствуют. Собирание регалий превращается в самоцель и имеет значение только внутри соответствующего социального поля.