Ключ

– Не знаю, – честно ответил он. – Не знаю, только потому, что мне доподлинно известно, что это не так. Никто из нас не представляет достаточно точно, как он поведёт себя, что скажет и что сделает в той или иной ситуации, пока действительно в ней не окажется. Можно лишь предполагать. Так вот – я предполагаю, что был бы удивлён, но это не вызвало бы у меня мыслей, вроде – «Как низко пали потомки Самбульо!» Я принял бы тебя такой, какая ты есть и радовался бы тому, что имел счастье встретиться с тобой в этих мирах!

Это было сказано с такой искренностью, что у Анджелики слёзы навернулись на глаза. Но ей хотелось выяснить всё до конца, и потому она спросила:

– Так ты думаешь, нам стоило принять предложение того фермера? Ведь он предлагал неплохо заработать!

– Ни в коем случае! Я ни за что не допустил бы этого.

– Но почему же? Ты же ведь сам только что говорил…

– Ты, видимо, не слишком внимательно меня слушала, внучка! Я говорил о женщинах избравших плотскую любовь своей профессией, об особенностях которой я только что рассказывал, как в положительном, так и в отрицательном смысле. Конечно, я не считаю за великий грех разовый заработок непрофессионалок, попавших в безвыходное положение. Но ты сейчас не находишься в безвыходном положении, ведь у тебя есть мы! Я же со своей стороны перестал бы считать себя драконом, если бы отдал тебя и Мег этому хряку, чтобы потом воспользоваться заработанными вами деньгами. Поэтому я сказал ему, чтобы он убирался подобру-поздорову, пока я не заставил его подавиться этими драными бумажками. Вот что! Хватит рассуждать о сложностях человеческого бытия, а давайте-ка зажарим вот эту красотку!

С этими словами он извлёк из своего объёмистого мешка упитанную индейку и принялся её ощипывать.

– Слушай, дедуля! – со смехом спросила Анджелика. – А что твоя философия говорит по поводу воровства?

– Что касается этого, столь осуждаемого людьми явления, – не моргнув глазом и, не прекращая работы, ответил Огнеплюй, – я могу рассказать тебе следующее…

Глава 32. «А зачем тебе, бабушка, такие большие…»

Злося (входит): Здравствуйте, падре Микаэль!

Злорд (из-под одеяла): Здравствуй, дитя моё! Проходи, садись вот здесь,

на стульчик.

Злося: Что с вами, падре Микаэль? Я совсем не узнаю ваш голос!

Злорд: Ничего страшного, дитя моё! Просто я что-то неважно себя

чувствую.

Злося: Ой! Давайте я сбегаю за доктором!

Злорд: Нет, нет! Не надо доктора. Лучше скажи, что ты принесла мне

сегодня?

Злося:

Немного яблок, пирог, испеченный Злушей, баночку сметаны и

горшочек масла. А вы уверены, что не надо позвать доктора, падре

Микаэль?

Злорд: Конечно, я уверен, добрая девушка! Доктор нам только помешает.

То есть, я хотел сказать, что мне уже гораздо лучше. Ну, прям

почти совсем хорошо! Когда ты рядом, мне всегда хорошо,

э-э, почти совсем! Сделай милость, подойди поближе, а то я плохо

вижу тебя!

Злося (приближается к кровати с балдахином): Немудрено, что вы меня

не видите – здесь так темно, и шторы закрыты, а ещё этот балдахин.

Злорд: Очень хорошо, что темно! То-есть, я хочу сказать, что свет

мне не нравится, потому и темно. Подойди ещё поближе!

Злося (подходит): Странно, раньше вы говорили, что любите солнце… А

зачем вам такие большие очки, падре Микаэль?

Злорд: Это чтобы лучше видеть тебя, дитя моё! Ещё ближе!

Злося: А зачем вы натянули ночной колпак на самые уши, падре Микаэль?

Злорд: Это чтобы лучше слышать тебя, дитя моё! Разве ты не знаешь, что

звуки усиливаются, когда проходят через шерсть? Дай мне свою

руку!

Злося

(ставит корзинку на стульчик и протягивает ему руку): А почему

у вас такая жилистая костлявая рука, пад…

Злорд (хватает её за руку и утаскивает под балдахин): А это, чтобы ты

не слишком брыкалась, дитя моё!

..............................................................................................................

Боль была тупой, тяжёлой и такой сильной, что грозила снова отключить сознание. Некоторое время он боялся пошевелиться, потому что от каждого незначительного движения боль начинала пульсировать, а это было намного мучительнее.

Но не лежать же вот так, без движения, в полной темноте и неизвестности! Надо что-то делать и прежде всего, выяснить, где он и… кто он?..

Прежде всего – он лежит на чём-то твёрдом и холодном, но ему самому не холодно. Воздух неподвижный, ни единого ветерка. Пахнет пылью, темно…

Ясно! Он в закрытом помещении без окон, потому что если бы были окна, то даже сквозь плотные шторы самой глухой ночью проникло бы хоть немного света.

Так что же, он в тюрьме? Очень даже может быть. Но тогда почему он на полу, а не на нарах? Нет, это не тюрьма.

А почему собственно – тюрьма? Он что, преступник?