Ключ

Как раз этого он вспомнить не мог. Хотя ощущения, что он преступник не было, но почему-то тюрьма была ему хорошо знакома. И ассоциации с ней были вовсе не такие уж скверные. Тепло, кормят, есть, где спать. Не так уж плохо, если надзиратель попадётся не слишком сволочной. Выпить не дают, зато всегда есть с кем поговорить по душам, и никто при этом не отскакивает от тебя в ужасе, как это бывает на… улице.

Улица? А что, улица? С ней тоже что-то связано, точнее, очень много связано, почти всё… Но почему?

Он попробовал сесть и это у него получилось. Боль полыхнула ещё разок и стала угасать. Немного кружилась голова, но мозги, как будто встали на место. (А что, они не на месте были?)

Ощупал голову – вроде цела, но на затылке изрядная шишка. Крепко приложился, значит. Или приложили…

Так что там с улицей? Воспоминания о ней самые разные. Тёплое солнышко и мягкая травка летом. Стужа зимой, но в то же время именно зимой происходит вся красота и сказочность Рождества! А ещё в рождественские дни чаще удаётся вкусно пожрать, потому что во время праздников люди добрее…

Люди. Они такие разные. Большинство равнодушных, но есть и откровенные сволочи. Причём те, кто гонит от себя словами или даже пинками, ещё ничего. Такие, сегодня ругаются, а завтра могут дать на выпивку. Хуже всего те, которые, едва завидев тебя издалека, начинают звать полицию и радуются, глядя, как копы охаживают беззащитного дубинками и волокут в участок!

А ведь он таким ничего не сделал! Он был невиновен даже в краже пирожков с лотка у торговки, в чём она его не раз обвиняла. Подбирал упавшие, да, было, но чтобы взять с лотка и сунуть в карман – никогда!

Копы. Разные, как и все люди. Иным разве что крыльев не хватало, чтобы называться ангелами! Помнится, один всё здоровался с ним, когда заступал на пост. Поболтать останавливался, мог и пару центов подкинуть, хоть у самого карманы были пустые. Но случались и такие, которым не в копы следовало поступать, а сразу в цепные псы!

Он никогда не забудет слова одного копа, подкреплённые ударом дубинки по почкам:

– Если ты, Мик, ещё раз здесь появишься…

Он хлопнул себя ладонью по лбу. Мик! Ну, конечно же! Его зовут – Мик, и он… бомж…

Сразу всё вспомнилось. Точнее не всё. Он не помнил того, что было раньше «улицы», и того, что было позже. (А что, «улица» кончилась?) Зато саму улицу он помнил хорошо – огромные дома, киоск на углу и газетная будка за которой был его уголок. Городской парк рядом. А ещё, там был славный малый – дворник по фамилии Быкович. Такой здоровенный, что и впрямь на быка был похож, но добрый, как трёхмесячный телёнок! Что-то с ним такое случилось…

Нет, вспомнил он явно не всё. Что-то случилось. Произошли какие-то перемены, события, которые перевернули жизнь Быковича, бомжа Мика и даже зловредного полицейского, гонявшего его с излюбленного места. Но здесь память обрывалась, несмотря на то, что он чувствовал – вспомнить всё просто необходимо. От этого зависит многое. Например, его жизнь, а также жизни и судьбы нескольких людей. Хороших людей!

Внезапно в двух шагах от сидящего на полу Мика открылась настежь дверь, сквозь которую хлынул поток яркого света. Впрочем, этот свет показался ему ярким после пребывания в кромешной темноте. На самом деле он был совсем не ярким, а даже весьма тусклым и поэтому глаза привыкли к нему за пару секунд. А ещё через пару секунд Мик понял, что находится в каком-то чулане с вёдрами, мётлами и прочим инвентарём для уборки и наведения порядка, а в дверном проёме стоит человек, представляющийся ему сейчас тёмным силуэтом…

...........................................................................................................

Злоримор (подслеповато сощурясь): Та-ак, где тут была хозяйская

заначка? Ему-то, хозяину то-есть, она теперь ни к чему.

Что-нибудь уж одно – либо любовь, либо выпивка! Хозяин у

меня молодой, грех ему себя на выпивку изводить. Молодое

дело – любовь! Эх, хе-хе, а наше стариковское…

(замечает Мика, сидящего на полу)

Ай! Кто это здесь?

Мик: Извините, любезный! Не могли бы вы мне помочь?

Злоримор: Падре Микаэль? Что вы здесь делаете?

Мик (удивлённо): Как вы меня назвали?

(вдруг хватается за голову, как будто что-то вспомнил)

Ах, да!.. Но ведь вы же – сэр Злоскервиль, хозяин поместья!

Злоримор: Какой я вам хозяин? Я – Злоримор, дворецкий. Хозяин велел

мне его именем назваться, а сам назвался моим, чтобы к

злыревой племяннице – Злосе, подкатить. Он думает, что если

она узнает кто он такой на самом деле, то будет его чураться,

потому что она ему не ровня! Может и правильно думает, а

может… Но вы мне не ответили, падре Микаэль, чего это вы в

чулан залезли-то?

Мик (делая над собой усилие): Я не… Кажется, я догадываюсь. Ко мне

сегодня в комнату вошёл какой-то странно одетый человек, и

сказал, что он псарь в поместье сэра Злоскервиля…

Злоримор: Ишь чего удумал? Псарь! У нас и псарни-то нет. Злоскервили