Ключик

Он опустил девушку на пол так, словно она могла разбиться от его неловкого движения, и медленно оторвал от нее не желающие отпускать руки. Сглотнув почти оглушительно в тишине дома, кивнул в сторону ванной. И стоило Джимми только скрыться за дверью, он стал метаться по дому, бесцельно хватая и перекладывая вещи, влетел в спальню и содрал постельное белье и, выхватив из шкафа новый нераспечатанный пакет, судорожно разодрал упаковку, как зверь, зубами, и стал перестилать постель трясущимися как у паралитика руками. Все должно быть просто идеально! Почему у него нет каких-нибудь там красивых свечей или розовых лепестков, ну или еще какой-нибудь потрясающей романтичной хрени, которая бы сделала первый раз его девочки совершенно незабываемым? Разве его Джимми не тысячу раз достойна всего этого и намного, намного большего! Но ничего этого нет, и он, безусловно, чертов эгоистичный мудак, что не сможет дать всего этого любимой в первый раз, но все равно это его не остановит. Джимми выйдет из этого дома только связанная с ним навечно, даже если снаружи случится долбанный апокалипсис.

Сейм услышал, как открылась дверь ванной, и Джимми осторожно шагнула наружу в одном только синем полотенце, нервно закусив губу. Он разом вспотел, как после многокилометрового броска по удушливо-влажным джунглям. Легкие заработали, как кузнечные меха, от того, что из воздуха куда-то делся почти весь кислород. А тело напряглось до звона, до такого состояния, что, ударь по нему сейчас, и он, кажется, разлетится в пыль, взорвавшись изнутри.

— Ванная свободна, — сказала девушка.

— Мхмм, — он не сумел выдавить ничего членораздельного из себя и просто прошел и закрыл за собой дверь.

От вида Джимми в том проклятом полотенце он стал твердым за пару ударов сердца. Но сейчас, вдохнув ее запах, смешанный с его гелем для душа, оставшийся во влажном воздухе, он чуть не взвыл от невыносимого возбуждения. Опершись на раковину, он смотрел в собственные безумные глаза в отражении чуть запотевшего зеркала и отчетливо понимал, что совсем не может управлять взбесившимся от похоти монстром, которому предательски вторило его тело. Можно было бы даже посмеяться над тем, что его член буквально рвал ткань штанов, как в чертовом анекдоте, если бы это не было так мучительно больно. Стягивая с себя одежду, Сейм едва не заорал, когда истекающая смазкой головка ударилась о его живот, оказавшись на свободе. Нет, в таком полубезумном состоянии он не мог даже приближаться к своей девочке. Встав под прохладные струи воды, Сейм жестко обхватил свой пульсирующий и одеревеневший ствол и, сделав буквально пару движений, кончил, давя хрип и ослепнув на секунду от звезд перед глазами. Конечно, это не могло помочь надолго, но все же дало бы ему возможность появиться перед Джимми не в столь уж очевидном состоянии и напугать ее своей несдержанностью.

Перед выходом он задумался, в каком виде ему стоит появиться перед Джимми. Для него, выросшего на базе, нагота перед противоположным полом никогда не была проблемой. Но, черт возьми, это ведь его Джимми! Нечего тут сравнивать! Но с другой стороны, она — неопытная и скромная — без всякого стеснения вышла к нему в одном полотенце. Может, хватит уже тупить и дергаться! Она, как любая женщина, наверняка ждет от него инициативы и решительности, а он тут потеет и вскипает, как хренов чайник.

Выйдя в полотенце на бедрах из ванной, Сейм не обнаружил Джимми в гостиной, и ноги сами понесли его в спальню. Она лежала там, натянув простыни почти до самого носа, и выглядела не слишком счастливой.

— Ты долго, — тихо пробормотала она. — Если ты не уверен… что я — то, что ты на самом деле хочешь… то, может, мы… э-э-э… не будем делать этого?

К концу фразы голос девушки дрогнув, упал почти до шепота, и из-под опущенных ресниц, кажется, блеснули слезы. Его монстр взвыл, желая его же и уничтожить за проклятую нерешительность, которая поселила сомнения в их женщине. Тупой засранец!

— Я не знаю слов, которые могут точно передать тебе степень моей уверенности, маленькая моя, — сверкнул Сейм глазами. — Ты уже моя. Измениться это не может. Я просто ни за что не прощу себе, если напугаю тебя своим напором.

Джимми подняла на него свои лучистые глаза и, закусив губу, отбросила простынь, глядя почти с вызовом, ожидая его реакции.

— Я не испугана, — твердо сказала она.