Клуб для молодых писателей

Иосиф надел очки и стал застегивать подобранную с пола рубашку.

На лбу у Жозефины образовалась вертикальная складка, блеск в глазах потух.

– Да что с тобой?

– Господи, Жоззи, неужели ты не понимаешь? Это неправильно, это… не должно быть по пьяни.

– Всякое бывает в жизни, Иосиф, и не всегда плохо все заканчивается. Забеременеть я уже не смогу, лет немало. Ты переживаешь из-за потери невинности? Не волнуйся, малыш, такое рано или поздно должно было случиться, – последние слова она проговорила с особой нежностью.

Однако Иосиф с тем же бесстрастным видом натянул трусы и штаны.

– Нет, не могу я так. Я просто не могу. Меня не так воспитывали; мама и сестра ходили всегда с закрытыми шеями, в сарафанах, застегнутых на все пуговицы, и я просто не могу, Жоззи, не могу целовать любимую, понимая, что… – Он снова поморщился. – …Наслаждался ее телом!

Дама сердца села, прикрывая наготу лишь ниже пояса.

– Глупо так себя вести, Иосиф! И что теперь, даже руки нельзя касаться? А ну-ка прекращай ныть и иди ко мне.

Поэт взглянул на нее – и не тронулся с места.

– Извини, но нам, я думаю, стоит отдохнуть друг от друга на время… Мне надо подумать.

Жозефина цокнула и стала одеваться. «Как маленькая, честное слово», – подумал поэт, стараясь не смотреть на нее. Наконец она оделась и ушла, хлопнула напоследок дверью. Теперь Иосиф остался один. Он посмотрел в окно, на залитую солнцем улицу, и тяжело вздохнул.

Глава 5

Шантаж

21

Йозеф вернулся раньше, чем Иосиф думал. Ренау пришел в тот же день, когда поэт расстался с Жозефиной и затем в раздумьях принялся за уборку. Он убрал столы, постирал скатерти, доел остатки закусок и уже мыл посуду, когда дверь отворилась и на пороге появился Йозеф с чемоданами.

– Это я, встречай.

Иосиф подошел к нему с полотенцем в руках.

– Ого! Я думал, ты позже придешь.

Он махнул рукой.

– Даже не спрашивай. Приехал туда, ожидал большего, а в результате в ихнем санатории одна скукотища: алкоголь пить нельзя, курить только на улице, радио одно на все крыло, и то там только музыка играет – нет новостей или результатов матчей, как в барах. И чем там заниматься, спрашивается?

– Ну, можно книжки почитать, погулять на свежем воздухе, поболтать с новыми соседями за чашкой чая вместо пива…

– О нет, избавьте! Не такого сорта я человек, увы. – Йозеф передернул плечами. – Ну, я бы потерпел, а тут заговорили о бродягах, которые пришли отдыхать и не платят вот уже несколько дней, вдобавок тараканов развели. Теперь эти ихние мелкие гадины ползают везде: от целебных ванн до кухни. Бродяг выгнали, паразиты остались. На то они и паразиты. Короче, не выдержал я, забрал деньги за оставшиеся дни и вот – прошу любить и жаловать! – Он вытащил из кармана несколько купюр и потряс перед носом поэта. – Ну что, как ты? Чем это от тебя пахнет? – Он слегка наклонился и усмехнулся. – Неужто ты пил?

Иосиф вздохнул.

– Да, есть такое.

– Ну и как?

– Ужасно: голова до сих пор болит.

– В первый раз всегда не очень, потом привыкнешь. Чего-то случилось? Ты какой-то мрачный.

Иосиф не стал говорить о вчерашнем вечере. Тем более он избавился от «улик»: столы расставлены по местам, посуда почти вымыта. Поэт рассказал лишь про сегодняшнее утро. Йозеф слушал молча, а когда Иосиф закончил, он сказал:

– Ну ты и дурак. Тогда иди в священники, раз уж на то пошло. Какая муха тебя укусила, Иосиф?

– Я ответственный человек, – ничуть не смутился тот. – Надо смотреть на жизнь трезво.

– Но не как старушка-монашка. Будь проще, малыш, иначе так и проживешь всю жизнь один. Запомни, что, помимо ответственности, есть еще и жизнь веселая – в рамках закона, конечно. Советую сейчас же позвонить ей и извиниться, ты не прав.