Клуб неудачников

На трон планеты садится очередная юная королева. Она красивая, энергичная и полна глупого идеализма, как по мнению Евгении, так и ее сына. Даже Энакин настроен скептично, слушая страстные речи о демократии, Сенате и прочей галиматье. Планета в блокаде, королева просит о помощи, и Евгения, которая делает состояние на контрабанде и прочих милых ее сердцу вещах, сталкивается с теми, кто пытается эту помощь оказать.

Ее просят об услуге, джедаи, и женщина кивает, разглядывая потрепанную и окровавленную парочку. Это мастер и падаван, им срочно надо лететь, а у Евгении самый быстрый корабль в этой части вселенной, и она – прекрасный пилот с отличными рекомендациями.

За миротворцами гонятся, но Евгения не теряется. У нее есть оружие, Сила и верный Акки, женщина только пожимает плечами, оценивающе оглядывая высоченного мастера, не скрывая хищный интерес. Она все еще одинока, а мужчина здоров, силен, и обладает крайне интересными навыками. То, что доктор прописал. Энакину нужен отец.

Несчастный падаван только сглатывает, завороженно наблюдая, как ловко Евгения припирает Квай-Гона к стенке. Бедолага и не догадывался, что разделив хлеб и воду со спасшей их женщиной, женился.

– Я с Татуина, – пожимает плечами Евгения, – там очень простые обычаи.

Возражения не принимаются. Все попытки удрать пресекаются (они в космосе, и сбежать можно только за борт), к тому же, Джинн сам виноват. Надо лучше учить матчасть.

Падаван пытается защищать ошеломленного мастера, но женщина просто обнимает парня, целует в щеку, называя сыном, всовывает ему в руки пищащего от восторга Энакина, и Джинн теряет дар речи, видя как довольно танцует вокруг них Сила.

Кеноби изумленно моргает, разинув рот.

– Мастер… – шепчет парень. – Это… Это мой падаван.

Квай-Гон молча тянется за стаканом с элем, пытаясь запить чудную новость. В его жизни случалось всякое, но это уже перебор. Что он скажет Совету?

– Как что? – язвительно хмыкает Оби-Ван, трепля волосы довольно жмурящегося мальчишки. Энакин в восторге от того, что у него есть брат. – То же, что и всегда. Это была воля Силы.

Джедай молча смотрит на падавана, пытаясь успокоиться и подумать, и не передушить окружающих. Евгения ласково проводит по его волосам. Она знает, что этот джедай – самый лучший вариант, а Кеноби станет прекрасным братом. Конечно, надо будет над многим поработать, и у Джинна, и у Оби-Вана полно проблем и тараканов, но она со всем справится.

В конце концов, любовь и настойчивость творят чудеса, а уж подкрепленные Силой, так тем более.

Трижды

Истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде, нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня.

I

Оби-Ван Кеноби никогда не говорил о своем самом первом воспоминании.

Все, кто хотел, знали, что маленький Оби был привезен в Храм совсем крохой – полтора годика, естественно, все были уверены, что он не помнит свою семью.

Кеноби никогда не разубеждал вопрошающих.

Когда его спрашивали – обычно это были не джедаи, а посторонние лица, – Оби-Ван только виновато разводил руками, грустно улыбался и твердо говорил одно и то же…

Что не помнит отца и мать, что не помнит, как выглядит его настоящая семья.

Именно так.

Настоящая.

Люди сочувственно, а то и с жалостью кивали, отводили взгляд, переводили разговор на более безопасные темы. И больше не лезли с глупыми вопросами… При этом никто, даже весьма проницательные и мудрые существа, такие, как гранд-магистр Йода или канцлер Шив Палпатин, почему-то никогда не обращали внимания на то, как Оби-Ван подчеркивает голосом слово «настоящая».

Хотя другие нюансы улавливали на раз.

На взгляд самого Кеноби, это было забавно, хотя технически он не лгал.

Он вообще никогда не лгал… Пусть в это и трудно было поверить.

Оби-Ван не лгал. Он говорил правду… Ну, с определенной точки зрения.

И правда состояла в том, что он не помнил свою истинную семью, родителей, тех, кто произвел его на свет. Но зато он прекрасно помнил тех, кто отдал его джедаям.

Ему было полтора года, совсем кроха, но его зрение было острым, а слух – идеальным. Среднего роста кряжистый мужчина держал его на руках, а в серых глазах светились страх и отвращение.

– Когда прилетят эти чертовы джедаи? – процедил сквозь зубы мужчина, продолжая укачивать внимательно слушающего малыша. Сидящая за столом женщина, чистящая овощи, дернула плечом, вытерев рукавом текущие из глаз слезы.

– Скоро, – всхлипнула та, которую Оби-Ван считал матерью. – Час. Полтора.

– Побыстрее бы, – буркнул русоволосый. – Не хочу, чтобы это отродье было рядом с нашими детьми. И откуда он взялся?! Проход же закрыт!

Женщина бросила нож, зарыдав. Малыш моргнул, скосив глаза – из-за двери выглядывали две чумазые мордочки его старших братьев, глядящих на него так, словно он был непонятно кем.

Тогда он не понял этот разговор, только запомнил жестокие слова. Что отродье, подменыш, что надо от него избавиться, что он… нелюдь. Что он – не их Бен Ларс.

Кто-то чужой.