Клыкастые страсти

       Господи, дай мне силы голод стерпеть и жажду.       Признания своей силы я от людей не жажду.       Достаточно, если руку могу протянуть я в помощь.       Достаточно, если на звезды смотрю я каждую полночь. Жалеете? Не жалейте. Не говорите. Не знайте. И даже мою помощь – не надо, не признавайте.       Примите ее как данность. Меня – как человека.       Сила дана как бремя всем сильным. И так – от века.       Если силен, обязан помочь тем, кто слабее.       Без благодарности. Просто. И ни о чем не жалея.

Вот и все. Грязь была отчищена. И вампир передо мной представал переплетением невероятно красивых цветов и линий. Но слишком бледных. Ну да. Я сильно его потрепала. И сама выложилась, и он выложился. Нам теперь придется восстанавливать силы. Бедный Мечислав. Вчера оборотни, сегодня это нападение… Не успел получить фамилиара в полное распоряжение, как тут же оказался на голодной диете.

А вот так ему и надо! Чтоб не соблазнял своими… штанами!

– Нам пора, – вздохнула я.

Питер улыбался.

– Ты скажешь своим людям, чтобы меня не убивали сразу?

– Скажу. Если мы сейчас проснемся.

– То есть?

– Ты какой меня видишь?

– Красивой. Только прозрачной.

– А когда я начинала работу?

– Ты была намного ярче.

– Вот. Я много сил потратила, чтобы привести тебя в форму.

– И я тоже. То есть мы сейчас можем просто уснуть?

– Ну да. Я – точно.

– Это плохо. Откуда же твои люди узнают, что я не враг…

– Ну, Мечислав может мне присниться и все выяснить…

– А до этого меня раз двадцать пронзят осиной?

Я пожала плечами. Очень может быть. Мечислав не отличается добротой и любовью к людям, которые причинили ему зло. А покушение на меня – уж куда дальше? Лишение ценной собственности, источника силы и клоуна по совместительству…

– Юля, я могу отдать тебе свою силу? А ты расскажешь своим, кто я и что произошло.

– Ты уверен?

Я знала, что можно так поступить. Но пусть это будет добровольное и осознанное решение.

– Это наш единственный выход. Не хотелось бы умереть, только-только освободившись от проклятия.

– А уж как мне бы не хотелось портить свою работу…

– Тогда… как передать силу?

– Просто протяни мне руку.

– Держи.

Я коснулась руки вампира. И ничего не ощутила. Как будто рука попала в струю теплого воздуха от кондиционера. Только неподвижного.

А потом волна тепла хлынула вверх по руке – прошлась по плечу, захлестнула голову и помчалась по телу вместе с кровью. Мне захотелось замурлыкать. Приятно. Так и восстанавливается сила… наверное. А Мечислав чувствует то же, питаясь моей кровью? Надо спросить.

– А что мне теперь делать?

– Ничего, – я сама не узнавала своего голоса. Но силуэт вампира на глазах становился все бледнее, а полянка расплывалась перед моими глазами. – Спи. Я обещаю сделать все, чтобы ты остался в живых.

– И даже сверх того.

– Обещаю, – повторила я.

Полянка выцветала. Силуэт вампира расплывался перед моими глазами. Все заслоняло какое-то красное марево. И я сморгнула, чтобы отогнать его.

И тут же в голову ввинтился противный вопль:

– Юля, ты жива?! Скажи хоть что-нибудь!

Я лежала на полу в машине, придавленная телом Глеба. Константин смотрел на меня с каким-то странным выражением.

– Мать вашу… слезь с меня, расплющишь, – прохрипела я. – Вода есть?

На лицах оборотней появились одинаковые довольные улыбки.

– Жить будет.

Константин извлек из кармана на двери бутылку с минералкой и протянул мне.

Я цапнула ее – и взвыла в голос.

– Твою… рыбозавру!

Руки болели так, словно мне их целое стадо пчел целовало. И на вид были не лучше. Опухшие, красные, да еще и все в крови.

– Это еще что за… латимерию вашу?!

Глеб аккуратно отвинтил пробку с бутылки и поднес ее к моим губам. Я судорожно стала заглатывать воду.

– Это тебе лучше знать, что и как. У тебя руки светились. И обжигали. До них дотронуться было страшно.

– Да и до тебя тоже, – поддержал Константин. – У меня вся шерсть на затылке дыбом встала.

– Что ты такого сделала?

Я криво оскалилась.

– Всего лишь получила к нам в команду мастера, который умеет призывать всех зверей. Вообще всех.

На лицах, то есть сейчас скорее мордах оборотней отобразился праведный ужас. Еще бы. Это все равно что сказать кагебешникам: «Господа, мы приняли на работу Вольфа Мессинга». Секретность и свобода воли – к черту. Продашь все секреты родины и даже не узнаешь об этом.

– Юля, – протянул Глеб. – А ты уверена…

Я махнула рукой. И так ясно, что он скажет. Это точно не враг?