Клыки Доброй Матери

Радхи обнимал её, пока она горько и тихо плакала, и не спрашивал, что ей открылось — и за это она была ему благодарна.

День уже наступил, когда они отогнали от стада быка. Чёрные быки ревели, они слушали только хозяев. Едва нашёлся один, что покорился чужим рукам.

— Едем к моей матери, — сказал Радхи.

— Нет, — возразила Нуру, качая головой. — Поедем к морю. У каждого путника на дороге ты будешь спрашивать, не приплыли ли корабли с Равдура, а с ними наместник тех земель по прозванию Чёрный Коготок. Он нужен мне.

Радхи не сразу сумел взобраться на быка. Прежде ему не доводилось это делать. И после он держался неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону, и Нуру жалела, что женщина не может сидеть впереди. Теперь, в некогда белом платье — Бахари где-то достал его для неё в Ньяне, — ей приходилось сидеть боком, и она боялась упасть.

— Ты правда из Творцов? — спросил Радхи. — Кто ты такая?

Нуру усмехнулась.

— Ты знаешь, как люди бегут по бычьим спинам? — спросила она в ответ. — Быков выстраивают в ряд, и смельчаки бегут… Кто добежит до конца, будет уже другим. Не тем, кем прежде. Я ещё бегу. Добегу, тогда узнаю, кто я такая.

Радхи умолк.

У встречных он выспросил путь к морю. Говорили, в заливе стоят корабли, но никто не знал о наместнике. Лишь под конец дня старик на гружёной повозке, пропахшей рыбой, поднял усталые глаза и подтвердил: в правой части залива, где высятся крыши Пелая, можно увидеть особый корабль, не торговый и быстрый. И правда, говорят, сам наместник, владетель части земель Равдура, прибыл сюда в поисках какого-то музыканта, рассылает людей… А что, спросил старик, и в тусклых его глазах блеснул огонь интереса, слыхали они о том музыканте? Говорят, за него сулят награду…

Радхи пожал плечами.

— Мы по другому делу, — ответил он с сомнением, и когда, поблагодарив старика, они отъехали, спросил: — Мы едем сказать о музыканте?

Нуру покачала головой, забыв, что он не видит её, и на глазах её проступили слёзы. Она молчала, и Радхи больше ничего не спрашивал.

На пути им попался дом быков и телег, и оба устали, но не стали задерживаться. В час, когда холодная ночь пришла на землю, они увидели огни на высоких глиняных башнях Пелая, колеблемые ветром с залива.

Под взглядами ночных стражников они миновали ворота и прошли по длинной улице, что тянулась вдоль берега к причалам и вся пропахла смолой, кожами и кислым вином. Тут было шумно и ночью: на дребезжащих низких телегах везли грузы, и работники шли, переговариваясь. Там и сям горели костры, и от них доносилось нестройное пение. Песни чужих земель и песни этой земли перемешивались, спорили друг с другом — но вдруг на короткий миг сливались в одно.

Корабли покачивались едва заметно, тёмные под чёрным небом, и редкие огни горели на них, и отблески костров ложились на борта и немного на чёрную воду. О чём-то шептало море. Отойдя, чтобы не мешать работникам, Нуру огляделась — и сразу узнала корабль, к которому шла.

Они уже брели по доскам причала, и только тогда она посмотрела на Радхи, остановилась и сказала:

— Теперь можешь ехать к матери.

— Теперь ты отсылаешь меня? — спросил он обиженно и удивлённо. — Теперь, и ты ничего мне не объяснишь?

— Каких объяснений ты ждёшь? — устало спросила Нуру.

Радхи задумался, хмуря брови. Взгляд его скользнул по истёртым, до серости выцветшим доскам, по ящикам, по сонной воде и вернулся к Нуру. Затем, почти с мольбой, он сказал негромко:

— Что стало с наместником? Мы никогда не виделись, но вся жизнь моя была связана с ним. Я знаю, чей я сын, но не ищу власти, никогда не искал! Если ты и те, кто стоит за тобой, боялись этого, то напрасно. Я только хотел бы хоть раз его увидеть, хотя и понимаю, что он будет совсем не рад этой встрече. Я понимаю даже, что встреча эта может грозить мне смертью. Но, зная Бахари, я боюсь, что для встреч уже поздно…

— Наместник жив. Большего я теперь не знаю. Может быть, однажды вы встретитесь.

— Что случится там, на горе? Они найдут синий город? Каменный человек вправду укажет, где источник, или схитрит и одурачит их?

Нуру покачала головой, чувствуя, как в глазах собираются слёзы.

— Прежде я бы сказала, он не умеет хитрить. Теперь — не знаю. Я не знаю, оттого и шла сюда за помощью…

— Эй, вы! — раздался крик над их головами. Кто-то лёг грудью на борт и посветил огнём. — Чего вам тут надо?

Подняв голову, Нуру встретила чужой взгляд.

— Я ищу наместника, прозванного Чёрным Коготком. У меня есть вести о музыканте.

Человек недоверчиво поглядел, но тут же ушёл, ничего не сказав. Послышались голоса: тихий быстрый спор, затем кого-то окликнули. Кто-то прошёл широким шагом и отдал приказ.

— Поднимайтесь, — велел человек, опять появляясь у борта.

Нуру взошла по сходням, не глядя на далёкую тёмную воду внизу. Ей протянули руку, но она не взяла. Она смотрела на человека, немолодого, широкоплечего и высокого, с тёмной гривой волос, и видела только его из всех людей на палубе. По лицу его от виска до виска, через глаза, шла синяя полоса — отчего-то Нуру об этом раньше не думала, хотя и слышала, что он из диких пятнистых людей.