Князь Шаховской: Путь русского либерала

В жизни нашего высшего общества я вижу много нелепого. Эта ужасная и никому, в сущности, не нужная роскошь рядом с голодающими рабочими и мужиками, страшно неравномерное распределение богатств, покровительство кулаку — все это вещи несправедливые, против которых должен, по-моему, бороться всякий честный и понимающий дело человек. Я не приверженец революции, но не знаю, чем кроме нее может это все кончиться, если будет продолжаться так же».

Называя себя «в принципе, сторонником самодержавия», Д. И. Шаховской весьма критически относился не только к проводимой властью политике, но и к важнейшим государственным и социальным институтам, фактически выступал за их существенное реформирование.

«Я стою за свободу печати, — продолжал Шаховской, — и меня возмущает ее теперешнее стеснение. По отношению к университетам правительство действует неправильно. Люди власти совершенно не понимают нужд и законных требований студентов и этим искусственно развивают в них недовольство правительством и принимают на себя тяжкий грех, калеча лучшие силы русского общества.

Земству должны быть предоставлены, по-моему, большие права, и только с развитием земского дела возможно улучшение общего хода вещей.

В школах у нас господствует ужасный формализм и много в этом виновато министерство. Денег на народное образование отпускается безобразно мало сравнительно с потребностями.

Правительство вообще должно было бы совершенно переменить свое недоверчивое и враждебное отношение к русскому обществу и выслушивать его заявления, а без этого никакое действительное улучшение не будет возможным. Я не всякое нарушение закона считаю безнравственным поступком»^{75}.

Таким образом, перед нами предстает уже сложившийся в своем мировоззрении человек с ясными политическими взглядами.

Новый император Александр III, вступивший на престол в чрезвычайных обстоятельствах, пошел на смену политического курса. На совместном заседании Государственного совета и Совета министров 8 марта было принято решение не утверждать подписанный Александром II проект М. Т. Лорис-Меликова о введении в состав Государственного совета членов представительных организаций, то есть так называемой «конституции».

Изменился состав правительства, куда пришли жесткие прагматики, решительные сторонники самодержавия, опытные администраторы. Были приняты серьезные меры в области внутренней и внешней политики, укреплении экономики и финансов. «Контрреформы» или, как сегодня говорят современные историки, «консервативная стабилизация» давала свои плоды. Россия сосредоточивалась, но важно было не упустить новые поколения молодых людей, не отдать их под влияние безумных и безответственных радикалов. Университетский устав 1884 года значительно урезал академическую автономию, но больнее ударил по профессорской корпорации, чем по студентам и по их вольностям, хотя и предписал носить обязательную форму.

Реформа университетского образования имела своей целью воспитать в молодежи уважение к государственным устоям, к традициям и истории России. Правительство, как образно писал М. Н. Катков в своих статьях в это время, не только возвращалось к твердому управлению страной, но и поворачивалось лицом к высшим учебным заведениям. Посещение Александром III Московского университета весной 1886 года было с воодушевлением встречено студенчеством, устроившим государю восторженный прием. Общественное настроение постепенно менялось.

Но вернемся к нашему герою. В апреле 1881 года отцу Шаховского в связи с назначением начальником 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии предстояло покинуть Варшаву и переехать на службу в Санкт-Петербург. Завершив первый курс Московского университета, туда же отправлялся и Дмитрий, переведенный на учебу в Петербургский университет.

Переезд из Москвы был связан также с желанием отца оградить Митю от опасного радикального влияния. «Благодари Бога еще, — писал отец сыну, — что тебя не втянули в новую безмозглость студенческую и что творец небесный не поставил меня генерал-губернатором московским»^{76}. М. С. Громека также опасался за судьбу близкого ему человека. В апреле 1881 года он делился со своим другом переполнявшими его чувствами: «…Я очень рад теперь, что Вы переходите в Петербург. Черт знает, что теперь делается в Московском университете. Хотя я уверен, что Вы держите себя далеко от этих гадостей, но все же случайно Вам нетрудно от них пострадать. А для Вашей семьи это также весьма важно, особенно для Сережи…»^{77}