Князь Тавриды. Потемкин на Дунае

— Да вот пятьдесят лет, как ты знаешь, все Господу Богу служил, да выгнали за неспособностью. Говорят, дряхл, глух, глуп стал, так матушке царице хочу чем‑нибудь еще послужить, чтоб не даром на последях землю топтать, — не поможешь ли у ней чем‑нибудь?..

— Поможем, поможем, старина, ты теперь у меня отдохни, тебя накормят, напоят и спать уложат, а завтра потолкуем, куда тебя приспособить: утро вечера, сам знаешь, мудренее.

Григорий Александрович отдал адъютанту соответствующие приказания.

— Да ты, Гриша, на голос мой не надейся, теперь я, голубчик, уж того — ау, — заметил дьячок.

— Слышу! — подтвердил, улыбаясь, князь.

— И видеть‑то того — плохо вижу, уж раз сказал, что обманывать!..

— Разумеется!.. — согласился Потемкин.

— А даром хлеб есть не хочу, вперед тебе говорю, ваша светлость…

— Хорошо, хорошо, успокойся и ступай…

Дьячка увел адъютант во внутренние апартаменты.

Прием вскоре окончился.

На другой день рано утром, когда еще князь был в постели, дьячок был позван к нему в спальню.

— Ты говорил вчера, дедушка, что ты и хил, и глух, и глуп стал? — спросил Григорий Александрович.

— И то, и другое, и третье, как перед Богом сказать справедливо…

— Так куда же тебя примкнуть?

— Да хоть бы в скороходы или в придворную арапию, ваша светлость.

— Нет, постой! Нашел тебе должность! Знаешь ты Исаакиевскую площадь? — вскочил князь с кровати.

— Еще бы! Через нее к тебе тащился из гавани.

— Видал Фальконетов монумент императора Петра Великого?

— Еще бы! Повыше тебя будет!

— Ну, так иди же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит, и тотчас мне донеси.

Дьячок вышел.

Открытие памятника Петру Великому состоялось за семь лет до описываемого нами времени, а именно 7 августа 1782 года, в присутствии государыни, прибывшей в шлюпке, при выходе из которой была встречена всем сенатом во главе с генерал–прокурором А. А. Вяземским и, сопровождаемая отрядом кавалергардского полка, отправилась в сенат, откуда и явилась на балконе в короне и порфире.

Со слезами на глазах императрица преклонила главу, и тотчас спала завеса с памятника, и воздух огласился криками войска и народа и пушечными выстрелами.

Поэт того времени В. Рубан по этому случаю сочинил следующее восьмистишие:

Колосс Родосский, днесь смири свой гордый вид!И нильски здания высоких пирамидПрестаньте более считаться чудесами!Вы смертных бренными соделаны руками.Нерукотворная здесь Росская гора,Вняв гласу Божию из уст Екатерины,Пришла во град Петров чрез невские пучины

И пала под стопы Великого Петра!

Действительно, камень, служащий подножием колоссальной статуи Петра Великого, взят близ деревни Лахты, в двенадцати верстах от Петербурга, по указанию старика крестьянина Семена Вишнякова.

Камень был известен среди окрестных жителей под именем «камня–грома».

По словам Вишнякова, на него неоднократно всходил император для обозрения окрестностей.

Камень этот лежал в земле на 15 футов глубины и зарос со всех сторон мхами на два дюйма толщины.

Произведенная громовым ударом в нем расселина была шириною в полтора фута и почти вся наполнена черноземом, из которого выросло несколько довольно высоких берез.

Вес этого камня был более четырех миллионов фунтов.

Государыня приказала объявить, что кто найдет удобнейший способ перевезти этот камень в Петербург, тот получит семь тысяч рублей.

Способ этот придумал простой кузнец, а князь Корбург, он же граф Цефалони, купил его у него за ничтожную сумму.

В октябре 1766 года приступили к работам для поднятия камня.

От самого места, где лежал камень, дорогу очистили от леса на десять сажен в ширину.

Весь путь был утрамбован.

Везли камень четыреста человек на медных санях, катившихся на медных шарах.

Как скоро камень достиг берега Невы, его спустили на построенную подле реки плотину и затем на специально приготовленное судно.

22 сентября 1767 года, в день коронации Екатерины, камень был торжественно провезен мимо Зимнего дворца, и на другой день судно причалило благополучно к берегу, отстоящему на 21 сажень от назначенного места для памятника.

В июне 1769 года прибывший из‑за границы архитектор Фальконе [52] окончил гипсовую модель памятника.

Голову всадника сделала приехавшая француженка девица Коллот.

Для того чтобы вернее изучить мах лошади, перед окнами дома Фальконе было устроено искусственное возвышение вроде подножия памятника, на которое по нескольку раз в день въезжал вскачь искусный берейтор попеременно на лучших двух лошадях царской конюшни: Ле Бриллиант и Ле Каприсье.

25 августа 1775 года начата была отливка памятника и окончена с отделкой в 1777 году.

Модель змеи делал ваятель Академии художеств Гордеев.

Такова краткая история памятника и этой «нерукотворной Россовой горы», которая, по образному выражению поэта, «пришла в град Петров чрез невские пучины и пала под стопы Великого Петра».