Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

Стрелки императора держали наизготовку взведенные арбалеты. В руках рыцарей поблескивала обнаженная сталь. Конные телохранители с большими щитами плотно обступили своего господина. В чем в чем, а в легкомыслии Феодорлиха упрекнуть было нельзя. Как и Огадая, впрочем.

Татары и латиняне настороженно наблюдали друг за другом, но с еще большей опаской они поглядывали на Угрима. И на Черные Кости у его ног.

Первым заговорил Феодорлих.

– Вы без свиты, князь? Только с толмачом? – голос императора был тихим и насмешливым. Это был голос больного человека. Больного, но выздоравливающего. – Не очень-то разумно с вашей стороны появляться здесь без охраны.

Тимофей перевел слова императора. Затем – невозмутимый ответ князя:

– В данный момент я не нуждаюсь в охране, ваше величество.

– В самом деле? – единственный глаз Феодорлиха сверлил Угрима. – А может быть, у вас просто не осталось воинов?

– У меня есть Черная Кость, – все так же спокойно отвечал князь. Тимофей переводил. – И не одна, прошу заметить.

Угрим кивнул себе под ноги.

– Этого достаточно, чтобы остановить на этой переправе любого из вас. Остановить или умертвить.

– Тумфи! – с татарской стороны выехал Бельгутай. – Великий хан желает знать, о чем твой коназ говорит с Хейдорхом.

– Князь объясняет, что может дать отпор и вам, и латинянам, и что для этого ему не требуется большая дружина, – ответил Тимофей на языке степняков.

– Правда? – теперь уже сам Огадай, подъехав ближе, вступил в разговор. Голос хана прозвучал глухо и надменно. – А если стрелы полетят в твоего коназа с обеих сторон? Если мои нукеры и его, – хан кивнул на императора, – воины атакуют вас вместе?

Тимофей перевел слова Огадая. Спросил, не удержавшись:

– Княже, такое возможно? Чтобы они – вместе?

Угрим ответил. Сначала ему:

– Едва ли они на это решатся. Друг другу хан и император доверяют сейчас не больше, чем мне. К тому же они не знают, на что способен чародей, у которого имеется не одна Кость, а больше. Я бы на их месте поостерегся нападать. Или сделал бы это сразу, не вступая в переговоры.

Затем князь заговорил, обращаясь к хану:

– Возможно, у меня и не хватит сил, чтобы противостоять двум вашим армиям сразу, – переводил Тимофей слова князя. – Но уничтожить вас двоих я всегда успею.

Теперь заволновался Феодорлих.

– Князь, я не понимаю, что вы обсуждаете с ханом, – заметил император. – Это не очень вежливо и это небезопасно.

Угрим, выслушав перевод, усмехнулся.

– Теперь ты видишь, Тимофей, что союз между Феодорлихом и Огадаем невозможен, – негромко произнес князь. – Если их не объединит кто-то третий…

Слова были сказаны, но губы Угрима продолжали шевелиться, будто он все еще обращался к толмачу. Заклинание! – вдруг понял Тимофей. Ищерский волхв творил волшбу. Латиняне и татары поняли это мгновением позже, когда…

Молниеносное движение. Взмах княжеских ладоней.

Руки Угрима стремительно вычертили в воздухе две коротких извилистых черты. Темно-синие росчерки волховского знака вспыхнули прежде, чем телохранители императора и хана успели среагировать. То есть они-то, конечно, среагировали. Но это уже не имело значения.

Из взрезанной ткани пространства ударил сноп синих искр. Под искры попали четверо. Феодорлих и Огадай, Угрим и Тимофей.

* * *

Запоздало щелкнули спусковые механизмы арбалетов. Зазвенели тетивы тугих татарских луков. Нукеры и рыцари атаковали с двух сторон сразу.

Что произошло дальше, понять было трудно. Мир вокруг замер. Весь мир. Уснул. Умер. Оборвались крики, смолкли звуки.

Десятки выпущенных стрел и болтов зависли в воздухе. Стальные жала не достали до Угрима и Тимофея каких-то двух-трех локтей.

Стрелы, люди и кони – все остановилось в незавершенном движении.

Тимофей ошалело завертел головой. Он видел горящие злобой глаза, раззявленные рты, искаженные лица, разрываемые удилами лошадиные пасти. Шпоры, до упора вошедшие в конские бока. Поднятые над головами клинки и опущенные копья. Застывшие стяги, бунчуки, плащи, плюмажи…

Две рати неподвижно стояли по берегам реки. Две свиты, ринувшиеся в бой, тоже были остановлены магией Угрима. Оруженосцы, удерживавшие немощного императора в седле, обратились в окаменевшие подпорки. Замер Бельгутай с занесенной саблей. Вздернутая на дыбы лошадь нойона так и осталась стоять на задних ногах.

Под действие чар не попали лишь те, кого окатило синими искрами.

– Не нужно волноваться, – успокоил князь. – Это не боевая магия. Пока – не она.

Император и хан переглянулись.

Тимофей постарался взять себя в руки и собрался перевести слова князя, но…

– Урус, ты говоришь то, что я слышу?! – Огадай недоверчиво смотрел на Угрима. – Или это часть твоего колдовства?

– Конечно же, это колдовство, – хмыкнул Угрим. – Но благодаря ему ты понимаешь мои слова, а я – твои.

– Я тоже понимаю! – ошарашенно пробормотал Феодорлих. – Вас обоих понимаю. Без него!