Княжич, князь

– Не только, господин аббат. Торговый дом «Стоун и Стоун» может предложить еще очень и очень многое.

– Не сомневаюсь, господин Уильям.

Лицо брата Хезекайи опять просияло:

– Господин аббат, соображения, высказанные братом Уильямом, натолкнули меня на замечательные мысли. Наша миссия вдруг увиделась мне прекрасным символом двуединого духовного и материального посланничества. Помните ли вы – о, прошу простить мой промах, ваше высокопреподобие! – как после проповеди слова своего в пустынном месте близ Вифсаиды-Юлии Господь чудесным образом умножил пять хлебов ячменных и две печеные рыбы и насытил ими пять тысяч человек, – от Марка, глава шестая, стихи с тридцать второго по сорок четвертый. Я представил себе, как подобно этому вслед за духоносным словом праведного Эбселома на алчущих щедро низливаются блага земные, несомые торговым домом «Стоун и Стоун» – не правда ли, мой добрый Уильям?

Угрюмое лицо доброго Уильяма в глубине повозки исказилось любезной улыбкой.

Отец Варнава вежливо наклонил голову:

– Я уверен, теперь Славену ожидает великое будущее.

– О да, господин аббат! – в полном восторге подтвердил брат Хезекайя.

***

Белая скала и серо-голубые от времени бревенчатые стены старых укреплений на ней покрывали своей огромной тенью гончарные и кожевенные слободы в речной долине. Белокаменные храмы, особняки состоятельных горожан, дома, избы новограда и княжий двор на вершине холма плескались в теплом предвечернем свете. Отец Варнава, щурясь, перекрестился на золотые блестки куполов:

– Ну вот… Можно сказать, что прибыли. Слава Богу!

Широкополая шляпа брата Хезекайи еще раз приподнялась напоследок – и повозка благоносных альбионцев свернула в сторону иноземных торговых подворий.

Ворота в высокой стене белого камня были распахнуты настежь. Двое стражей окинули цепкими взглядами четверку подъезжающих всадников, коснулись неоружными руками своих шеломов. Затем один из них обернулся и махнул ратищем в глубину двора. На сторожевой башне дружины ударили в било.

Из растворенного оконца светлицы в верхнем ярусе выглянуло, тут же спрятавшись, девичье лицо. Вслед за ним показалось другое – более юное, но весьма схожее с прежним.

К вороному отца Варнавы подбежали сразу трое конюхов. Тот, что постарше, – явно конюший тиун – отогнал своих чрезмерно усердных помощников парой надлежащих подзатыльников, степенно поклонился и принял под уздцы настоятельского коня. Кирилл хмыкнул, вспомнив доброго Уильяма из Честера. Иов и Илия покинули седла, сразу же затерявшись среди дворовых.

– Это ты князь Ягдар – верно? – полюбопытствовал подошедший вразвалку широкоплечий подросток примерно его возраста, но чуть более плотного телосложения. Положил руку на морду Кириллова коня, дружелюбно и коротко рассмеялся, когда гнедой самолюбиво мотнул головой и всхрапнул.

– Это я князь Ягдар-Кирилл, верно, – он подвигал плечами, потянулся со сладким хрустом.

– А я – княжич Держан. В дороге все ли ладно было?

– Нет. Беда со мной приключилась, княжиче, беда превеликая.

– О Господи! Какая, княже?

– Задницу отсидел.

– Ага… Вот оно что… И как же ты теперь с этакой бедою жить-то дальше собираешься, княже?

– Ума не приложу. Боюсь, на этом жизнь и окончилась. Да и пёс с нею. А еще заскучал малость – всего-то десятерых положил.

– Кого это – десятерых?

– Разбойничков, вестимо. Нас в лощине за Ракитным ватажка перестрела. Я одного кулаком тюк промеж глаз – он и сомлел. Потом тюк другого, тюк третьего – так всех десятерых и положил. По одному подходили, не толпились.

– Вот это да-а-а! – восхищенно протянул Держан. – Экие ты труды на себя принял-то, княже. Так просто надо было им кинжал или на худой конец засапожник бросить – они бы сами и зарезались.

Кирилл со вздохом сокрушения развел руками:

– Кабы загодя-то знал, сколь радушны да уветливы к гостям в ваших краях!

Оба оценивающе прищурились друг на дружку. Кирилл хмыкнул, несильно толкнул в плечо княжича, который немедленно толкнул в ответ его самого:

– Подойду к игумену Варнаве под благословение – а то отец с матерью и сестрами уже вон…

На ходу он обернулся. Бросил, подмигнув:

– А славно, что ты приехал, княже!

Кирилл наспех охлопал себя от дорожной пыли, расчесал пятерней свалявшиеся на ветру волосы и направился вслед за Держаном.

Князь Стерх в окружении семьи и домашних поджидал его у красного крыльца. Стараясь проделать это столь же ладно и ловко, как когда-то отец в подобных случаях, Кирилл с достоинством положил особый, «княжий» поклон:

– Здравия и долголетия тебе и дому твоему, княже!

Светлые глаза взглянули на него из-под седых бровей вразлёт, длинные висячие усы раздвинулись в улыбке:

– Мира и блага! Так вот ты каков, князь Ягдар… Добро пожаловать! А это жена моя Радимила, младший сын Держан – старшие-то Боривит и Венд в отъезде, лишь заутра прибудут – и дочери: Светава и Славинка, – добавил он, поведя рукой.

Маленькая, по плечо мужу своему, княгиня Радимила ступила вперед; легко наклонив по-девичьи тонкий стан, протянула черненого серебра поднос с чарою вина на нем.