Княжий человек

Данила не без зависти смотрел на них, пока не заметил, что одна из плоскодонок вроде стоит на месте. Да даже не стоит, а тонет!

Плоскодонка неестественно вывернулась и развалилась пополам, бедолаг с неё понесло в бурлящую смерть на скалы. Может, кому-то и удастся выплыть на берег, но помочь им не было никакой возможности.

– Дурни, – кратко резюмировал произошедшее Вуефаст.

И Данила был с ним согласен.

До темноты караван успел преодолеть привычным уже образом следующий порог, за Хортицей. Данила, глядя на темнеющий вдали остров, решил, что обязательно на нём побывает.

По жребию Словенская сотня была всё ещё свободна от охраны на суше, так что новый отрезок пути Молодцов опять проходил на ладье. Спокойным он тоже не выдался, не прошёл караван и пяти километров, как впереди показался очередной порог. Его шум заметно отличался – не грозный и бурлящий, а какой-то успокаивающий даже.

На этот раз разгружать «Лебёдушку» не стали, только спустили на берег всю команду, кроме гребцов и кормчего, и крайне неторопливо, по заводи между левым берегом и ещё одним островком, провели её в чистый Днепр.

А впереди предстояло самое интересное.

Ещё затемно Данила собирался «на выход» по суше, но оказалось, что в этот день никому не удастся отсидеться на корабле. Едва отойдя от Шумного порога, как его называли варяги, ушей обережников достиг адский звук, по сравнению с которым рёв порога «Не спи» казался журчанием ручейка.

Караван прошёл излучину реки, и Данила понял, что до этого им встречались не пороги, а так – порожки. Такого бурлящего потока и бешеного течения Молодцов ещё никогда в жизни не видел. А между камней, надводных и спрятанных рекой, тянулось друг за другом несколько плоских скал, вдобавок вдоль правого берега высились нагромождения здоровенных валунов. Венчая это творение природного гения, будто по закону подлости, с левого берега над водой торчала высокая круча, где-то метров в пять.

Преодолеть такое «чудо света» вплавь не было никакой возможности. Купцы и не стали.

Один за другим ладьи начали приставать к берегу. Данила, давно привыкший к рутине высадки, только на суше озаботился мыслью: а как же, собственно, будут вытаскивать корабли на берег и тащить их, самим придётся впрягаться, что ли?

Нет, Молодцов недооценивал смекалку окружавших его людей. Сперва опытные плотники по-быстрому сообразили несколько трапециевидных штуковин высотой метра в четыре, под ними вырыли яму, а к верхней балке, через блок, привязали широченную колоду, снизу обитую кожей. С десяток мужиков встали возле трапеции, потянули за верёвку, колода поднялась до самого верха, другой десяток поставил в яму толстое бревно – опущенное, оно оказалось где-то на полметра ниже поднятого груза.

«Бумс!» – с грохотом колода опустилась на бревно и вогнала его ещё глубже в землю.

Хекнув, мужики подняли грузило вверх и опять опустили: «Бумс!»

Данила с возрастающим интересом наблюдал за этим действом, непонятным, наверное, для него одного.

Такая работа продолжалась, пока бревно не погрузилось в землю больше чем наполовину. А потом работники в заранее сделанные отверстия продели перекладины, прикрепили верёвки – и стали крутить бревно как обычный ворот!

От простоты и гениальности такого способа сносило крышу. Как с помощью бревна вытащить ладью на берег! Одна за другой ладьи, с тихим скрежетом о песок, вытаскивались на сушу. Вдоль берега работники уже готовили ямки под трапеции, чтобы тащить суда подальше. Но это была работа плотников и кузнецов, а гридням и обережникам предстояло защищать этих простых людей.

Пыль, лязг, крики командиров, вонь сотен немытых тел, ни хрена не видно из-за поднятой песчаной взвеси. Десятники орут, что делать, воины напирают друг на друга, кто где непонятно.

И это войска только строятся к бою!

Гридни-десятники разворачивали строй охранников для прикрытия ладей на берегу, чтобы те послужили мясом на пути печенегов, хотя бы немного их задержав, пока конные дружинники не ударят в бок копчёным. Всё эта «фаланга» должна была ещё и двигаться, желательно синхронно с судами, которые волочили по берегу.

Десятники выстраивали бойцов по торговым сотням. Обережники строились по принадлежности к нанимателям, по своим ватагам, по родственным связям. Ни о какой унификации вооружения – защитного и наступательного – речи не шло. Лишь гридни, посланные сотником, разъезжали на конях вдоль шеренг, на манер офицеров. И орали, иногда лупили особо тормознутых бойцов, но не кнутом, а мечом. Плашмя, разумеется.

Данила помнил, как в своё время он глядел на нарисованные карты древних сражений во множестве книг, и сокрушённо мотал головой: как же эти глупые полководцы не понимали, что надо было так делать или эдак.

Сейчас он не понимал, как, мля, вообще можно управлять эдакой оравой людей без раций и Интернета, при помощи только голоса и звуковых сигналов. Однако у гридней получалось, и весьма ловко. «Фаланга» обережников двигалась вдоль берега, не разрываясь и не сбиваясь в кучу. Ну практически.